Нежность по принуждению

Смотрю на него и не могу поверить своим ушам. Жду, считая про себя до двадцати. Мне и так сейчас паршиво. Руслан же видит это. Он должен сейчас сжалиться и прекратить зарывать меня еще глубже.

Мои безмолвные мольбы тщетны. Данилевский поворачивается ко мне спиной и шагает в сторону кухни. Спас меня, чтобы сделать еще хуже. Какой смысл игнорировать, если я готова на все, чтобы Руслан меня простил?

Провожаю взглядом его гордую, надежную и большую фигуру, надеясь, что Данилевский вот-вот передумает и обнимет меня, маленькую и жалкую.

Надежда, злая, жестокая сука, распадается легким пеплом, и внутри меня все мертвеет. Немыми пальцами я вцепляюсь в перила и ракетой лечу наверх. Он еще пожалеет об этом. Сам же и извинится.

Глава 13. Руслан

Ее гибкие, теплые, как солнечные зайчики, руки обнимают меня за шею, а острый подбородок утыкается в плечо. Подкралась ко мне со спины и ластится, крошка.

Полярность раздирающих меня чувств запредельна. Мой внутренний садист дрожит в предвкушении — рвется приступить к наказанию. И в то же время хочется просто быть нежным с ней: обнять в ответ, зацеловать. Все вчерашнее происшествие виновато. Мне бы не заигрываться с Аришей. А впрочем, не успею — контракт короткий: всего месяц.

— Доброе утро, — шепчет она своим переливчатым голоском, в котором столько покорности и нежности.

Инстинкты сильнее. И быстрее. Разуму за ними не угнаться. И даже воспоминания в такие моменты отходят на второй план.

— Доброе, — отвечаю сухо и ставлю кофейную чашку на стол перед собой, рядом с небольшим черным футляром.

— Что мне сделать, чтобы вы простили меня, мой Господин? — шепчет она, уткнувшись губами мне в шею.

Маленькая хитрая лисичка. Накинула на себя вуаль покорности и вооружилась этикетом.

— Убери руки, девочка, и встань напротив меня, — окатываю я ее ведром холодной воды.

Ариша сразу забирает свое тепло и послушно выполняет мой приказ. Стоит зардевшаяся стыдливым румянцем и робко смотрит на меня из-под густо накрашенных ресниц.

Девочка кусает пухленькие губки и напоминает провинившуюся школьницу. Сегодня на ней легкое платье с цветочным принтом и туфли на низком устойчивом каблуке. Длинные волосы подобраны и заколоты в женственный пучок. Мне так и хочется протянуть руку и вынуть шпильки, позволив рыжей копне рассыпаться по плечам и спине.

Вместо этого я расслабленно откидываюсь на спинку стула и провожу ладонью по взмокшей шее.

— Ты провинилась и будешь наказана, Арина. Я предупреждал тебя об этом, но ты ослушалась и проигнорировала мои указания.

— Хорошо, мой Господин, — проговаривает Рыжик едва слышно.

Ее губы дрожат, а пронзительный взгляд серых глаз в момент взвинчивает мой пульс и уводит его куда-то в стратосферу.

— Разденься, девочка, и сними туфли, — проговариваю твердо, любуясь тем, как ее глаза темнеют от смущения, смешанного с желанием.

Новоиспеченная Сабмиссив начинает с малого: грациозно выходит из туфелек. Красивые ступни с высоким подъемом, а ногти покрыты нежно-розовым лаком. Медленным, лишенным плавности движением расстегивает боковую молнию и стаскивает платье с плеч. Тряпка шмякается на пол, и она предстает передо мной почти обнаженной — на моей девочке только хлопковые трусики в мелкий цветочек.

Стоит передо мной, оттянув плечи назад. Правильно, девочка, у тебя нет причин стыдиться себя или стесняться меня. Особенно после того, что между нами было. Я узнал тебя очень близко, а ты забралась мне под кожу.

— Разденься полностью, девочка и ляг на стол, — продолжаю я инструктировать ее, каждой своей репликой добавляя наказанию постыдности.

Ее взгляд мазнул сначала по моему лицу, а потом — по добротному кухонному столу, на краю которого стоит чашка с недопитым кофе и лежит черный футляр, на который нельзя не смотреть.

— Да, мой Господин, — покорно проговаривает Ариша и избавляется от трусиков, которые летят к платью и туфлям.

Она неуверенно садится на край деревянной, крытой лаком столешницы и застывает, не понимая, чего именно я от нее жду.

— Я хочу, чтобы ты легла на спину и уперлась пятками в край стола. Разведи ноги широко и не смей смыкать колени, что бы ни происходило.

— Хорошо, мой Господин, — выдыхает Ариша и ложится на нагретую солнцем поверхность.

Широко разводит ноги, во всей красе продемонстрировав мне свои прелести. Зефирная нежность ее аккуратных губок уже поблескивает от обильно выделяющейся смазки. Она захотела этого, как только я приказал раздеться.

Прекрасна как цветок шиповника, тронутый капельками росы.

Я встаю и подхожу к столу. Встаю между раздвинутых ножек, поймав на себе бьющий током взгляд. Кладу ладонь на ее плоский живот и чувствую, как участилось дыхание — оно быстрое и поверхностное.

— Ты же хочешь этого, Арина? Чтобы я коснулся тебя?

— Да, мой Господин. Прошу вас, — лепечет она, скребя короткими ноготками скользкую поверхность.