Нежные листья, ядовитые корни

– Я вам все расскажу! – страстно обещает она. Браслеты звенят на запястье, когда она встает. От такой худой цыганистой женщины ожидаешь грации и легкости, но Шверник двигается на удивление скованно.

– Лось поклялась отомстить! – шепчет Белла, наклоняясь к ним. У нее тяжелые духи и куча дырок в ухе, которые бросаются Сергею в глаза. Из каждой дырки свисает какая-нибудь серебряная штука. «Оторвут ей эти гири ухо на фиг», – думает он, машинально записывая: месть Лося. Потом перечитывает и несколько секунд не понимает: какая месть? кому? за что может мстить лось?

3

– Лосину-старшую так и не взяли обратно, – сказал Макар.

– Она осталась без работы?

– Тут у нас белое пятно, – с сожалением признал он. – Сама Лосина клянется и божится, что ничего подобного не помнит. Но на месте следователя я бы уже рыл в этом направлении. Надо выяснить, жива ли мать Анжелы, и если нет, то когда и отчего умерла.

Он изобразил на тетрадном листе метлу и сидящую на ней женщину.

– Дожили, – огорчился Сергей. – Голых баб рисует!

– Это я под впечатлением от Шверник. Знойная женщина, мечта поэта. Не будь с ней тоже не все ладно, я бы подумывал жениться.

Маша широко раскрыла глаза.

– В каком смысле не все ладно? Господи, у нее тоже кого-то уволили?

– Хуже, – сказал Сергей. – Ей нанесли смертельное оскорбление. Правда, об этом знала только твоя Матильда.

4

…Когда они с Макаром добрались до номера Губановой, оба выглядели так, словно по ним всю ночь плясали черти.

Или ведьмы.

– Последняя! – ободрил Макар. – Со всеми побеседовали, кроме нее.

– Я щас сдохну. – С этими словами Бабкин сполз по стене прямо на пыльный старый ковролин в коридоре.

Он сам не понимал, отчего его так вымотали каких-то три часа разговоров. Не с криминальными гнусными типами, а с милейшими добропорядочными женщинами!

Может быть, потому, что у каждой из них из школьного шкафчика вываливался не просто скелет, а целое небольшое кладбище?

– Макар, у тебя были нормальные отношения с одноклассниками?

– Вполне.

Илюшин присел рядом с ним, вытянул длинные ноги, перегородив весь проход.

– Чем дольше я их слушаю, тем больше мне кажется, что погружаюсь в какой-то ад, – признался Бабкин.

– Ты настоящего школьного ада не видел, мой трепетный друг. Здесь меня поражает другое.

– Что именно?

– То, как долго каждая из них хранит в памяти эти переживания. Не само событие, а именно отзыв на него. Ведь обычно эмоции истираются, бледнеют со временем. Ты все помнишь, но ничего не чувствуешь, и это благо. Но у них не так. Ни у Маши, ни у остальных. Я догадываюсь, с чем это связано, но не совсем уверен…

– Делись! – попросил Сергей.

– У нас встреча с Губановой.

– Три минуты перерыва! Мы его заслужили!

– Если мы не придем вовремя, рискуем застать рассерженную женщину.

– А если придем, тогда испорчусь я! – пригрозил Бабкин.

Макар рассмеялся и махнул рукой.

– Ладно, отдыхай. Но потом будет марш-бросок!

Сергей облегченно выдохнул и прислонился затылком к стене.

– Так чем ты объясняешь такую долгую память у этих женщин?

Макар потер переносицу:

– Понимаешь, как ни крути, но Рогозина – самая успешная из них. На редкость удачные замужества, жизнь богатой, независимой дамы, самореализация в творчестве… Еще и красота! Я не хочу сказать, что они ей завидуют. Не в зависти дело. Но достижения Рогозиной каким-то извращенным образом легитимизируют то, что она делала с ними в юности.

– Как будто она имела на это право?

– Да. Человек всегда, пусть даже неосознанно, ищет справедливости и логики в окружающем мире. Машиным одноклассницам нелегко отмахнуться от всех побед Рогозиной и твердо сказать себе, что их несколько лет третировала всего лишь озверевшая от безнаказанности сука, доказывавшая всем, в том числе и себе, что она здесь вожак стаи. Голос справедливости требует, чтобы такие бешеные суки отстреливались на подлете к большому счастью и богатству. А если уж она подлетела, так может, не такая уж она и бешеная, шепчет внутренний голос? Может, имела право мной помыкать? Может, я заслужила то, что со мной происходило в школе?

– Тьфу ты черт!

– Я не утверждаю, что прав. Допустим, все обстоит ровно наоборот, и каждая из них думает: как могло так выйти, что эта жестокая тварь получила так много от жизни?!

– Но нет же никакой справедливости, Макар!

– Справедливости нет. А вера в нее есть.

Илюшин легко поднялся и отряхнул джинсы.

– Пойдем, мой уставший друг. Нам осталась на закуску Матильда Губанова. Сомневаюсь, что она – Зинчук. Слишком уж хорошо Маша ее помнит. Но все-таки…

Бабкин вздохнул и собрался с силами. «Она большая, толстая и добрая», – описала Маша свою одноклассницу. Хорошо, что добрая. Он уже изрядно устал от всей той злости, которая вывалилась на него сегодня, как ведро репьев, и теперь кололась.

Илюшин постучал в дверь.

– Очаровывать полную женщину будешь ты, – тихо предупредил он.

– Почему я?

– Потому что ты толстый и красивый парниша.

– Иди к черту! – так же тихо огрызнулся Бабкин. – У меня силы на исходе, а ты предлагаешь мне светиться и лучиться перед…