Нежные листья, ядовитые корни

Голос ее больше не источал медовую сладость. Больше всего он напоминал лязганье гильотины.

– Хотим сделать доброе дело, – известил Илюшин.

– Карму отполировать, – поддакнул Бабкин.

– Убирайтесь!

Она попыталась захлопнуть перед ними дверь, но Коваль удержала ее.

– Они знают про папки, – одними губами выговорила она.

И без того большие глаза Савушкиной расширились.

– Матильда! – яростно выплюнула она. «Надо отдать ей должное – соображает она быстро», – подумал Бабкин. – Проговорилась, тупая корова!

– Эта тупая корова спасает вам жизнь.

Бабкин бесцеремонно отодвинул Коваль и прошел в комнату. Макар укоризненно покачал головой ему вслед.

– Вы разрешите войти? – осведомился он.

Ира молча сделала шаг в сторону.

– Мы здесь, собственно, с одной целью, – мягко сказал Илюшин, оглядывая творящийся вокруг бардак. – Администрация отеля не хочет предавать это маленькое происшествие огласке. Но если вы видели «скорую», то вас должен был заинтересовать вопрос, кого она увозит.

Люба и Ирка переглянулись. Нет, понял Бабкин, этот вопрос их не заинтересовал. Им было не до того. Все смешалось в доме Облонских: Рогозина, ее досье на каждую из них, папки, которые сперва были в ее номере, а потом пропали, убийство… Им не до выяснения, к кому приезжала «скорая».

– Я так и думал, – кивнул самому себе Макар. – Меж тем вашу бывшую одноклассницу нашли лежащей под елью в состоянии, близком к безжизненному.

Кувалда схватилась за виски.

– Люб, что он говорит?! – простонала она.

– События прошедших суток вас утомили, – посочувствовал Макар. – Понимаю.

– Кого нашли? – напряженно спросила Сова. – Какую одноклассницу?

– Анжелу Лосину. С головой, пробитой тяжелым тупым предметом. Рискну предположить, что кровь осталась на куске асфальтового бордюра, ограждающего дорожку. По-хорошему, его давно надо заменить.

– Что вы несете?!

– Бордюру очень много лет, – пояснил Макар. – Он рассыпается буквально на глазах.

Бабкин против воли испытал сочувствие, глядя на двух ошарашенных женщин. Илюшин в своей светской ипостаси был до омерзения учтив и настолько же невыносим.

Сова прикрыла огромные глаза и постояла так, покачиваясь.

– Анжелу ударили? – спросила она, не открывая глаз. – Куском асфальта?

– Предположительно.

– Когда?

– Ее нашли около полутора часов назад. Вам понятно, что это значит?

Коваль села в кресло, на груду вещей.

– Всего лишь грубая шалость, – процитировал Макар. – А теперь простой пример. Одна загонщица плюс трое обидчиц. Всего четыре. Двух вычитаем – одна мертва, вторая почти. Вам что-нибудь говорит эта арифметика, дамы?

Теперь проняло даже Савушкину.

– Она не может убивать нас столько лет спустя! – голос ее дрожал, и Любка, как ни старалась, не могла с собой справиться.

Макар ухмыльнулся.

– Хотите поставить эксперимент?

Нет, они не хотели.

– Что в папках? – снова спросил Бабкин.

– Разве Губанова вам не сказала?

– Нет.

Это действительно было так. Мотя краснела, мычала, но в конце концов выдала, что содержимое папок – не ее тайна и делиться ею она не имеет права. Услышав это заявление, Илюшин уставился на нее с восторгом. Бабкин отчасти разделял его чувства. Эти двое, Сова и Кувалда, мытарили ее в школе, шпыняли здесь, заставили влезть в номер к Рогозиной – и после этого она печется об их репутации! Бабкин начал понимать, отчего его жена тепло относится к Матильде.

– Скажи им! – потребовала Кувалда.

У Савушкиной не было сил возражать. Она окончательно перестала понимать, что происходит.

До вчерашнего дня Любка была убеждена, что мастерски дирижирует своей жизнью. Ее переполнял восторг от самой себя. Как великолепно она настроила свое бытие! Как безупречно точен оркестр в каждой ноте!

Услышав от перепуганной Моти, что содержалось в папках Рогозиной, Сова ощутила себя дирижером, у которого перед решающим выступлением вместо виртуозов скрипки оказались слепые балалаечники, а духовые всем коллективом загремели в вытрезвитель. Попытка заполучить ключи от номеров, чтобы обыскать их, окончилась полным провалом.

Любка так давно не терпела поражений, что оказалась к ним абсолютно не готова.

– Рогозина наняла частных детективов и раскопала всю нашу подноготную, – сказала она, ни на кого не глядя. – У меня… внебрачные связи. С фотографиями. У Иры… Не внебрачные, но тоже ничего хорошего.

– Я брала деньги мимо кассы, – через силу призналась Коваль. – У тех, кого тренировала. Со всей группы… Если официально проводить клиентов, мне всего тридцать процентов достается, остальное забирает клуб. А так и теткам скидка, и мне выгода.

– Что в этом страшного? – не понял Бабкин.

– Прогонят меня, – обреченно сказала Ира. – Пинком под зад и с позором. Я нашу шефиню знаю, она такое терпеть не будет.

– А почему вы решили, что эта информация непременно дойдет до начальства? – спросил Макар.

Сова потянула со стола небольшую серебряную фляжку.

– Там все доказательства на блюдечке с голубой каемочкой, – ответила она за подругу. – Кто-то не поленился получить с четверых Иркиных клиенток письменное заявление. Мол, платили там-то и столько-то. Это Губанова нам сказала. И про фотографии, где я…