Нежный аромат сирени

Обхватив ладонями упругие ягодицы, Ник приподнял ее так, что их бедра оказались на одном уровне. Напрягшаяся мужская плоть тыкалась в интимное место, дразня, терзая своим прикосновением, пока ее, наконец, не пронзила чувственная дрожь и желание слиться с ним не стало непереносимым.

Джейн прервала поцелуй и изо всех сил вцепилась в его одежду, выжидая, пока пройдет дрожь.

— Дорогая… любовь моя.

Голос Ника был мягким, в нем звучало вожделение. Джейн чувствовала на шее его щекочущее теплое дыхание.

Он привлек ее ближе.

— Мне так хорошо с тобой, — пробормотал он.

— Мне… тоже.

— Но… Куда мы так торопимся…

Ник легонько потерся об нее щекой и поцеловал в ухо.

— Может быть, стоит притормозить?

Джейн рассмеялась. «Притормозить?»

Он, должно быть, шутит. Она не могла насытиться. Еще, еще! Она хотела обезуметь от любви. Никогда прежде желание не достигало такой силы, а он просил подождать.

— Я серьезно говорю, — прошептал Ник, медленно отстраняя ее. — Я думаю… Мне кажется, нам следует остановиться. Ненадолго.

Джейн неохотно выпустила лацканы его пиджака и, подняв голову, посмотрела ему в глаза.

— Теперь ты решил стать умненьким-благоразумненьким, — с упреком сказала она.

Ник улыбнулся, но на этот раз у него на щеках не заиграли обворожительные ямочки.

— Приходится, — ответил он. — Кто-то из нас должен быть умненьким-благоразумненьким, хотя бы для того, чтобы удержаться от безрассудства, о котором ты потом будешь сожалеть… помнишь?

Джейн залилась краской.

— Я была не права.

Она запустила руки под пиджак, чувствуя сквозь ткань рубашки жар его тела.

— Единственное, о чем я буду сожалеть, это если мы остановимся, — заявила она.

Ее руки заскользили по его телу, провели по груди и животу, затем опустились ниже — за тонкий кожаный ремень — и коснулись отвердевшей плоти.

Ник резко вдохнул и закрыл глаза, сдаваясь.

— Дорогая!

«Вот… это именно то, чего я хотела», — внезапно осенило Джейн. Полностью подчинять его себе нежным прикосновением, знать, что он отдается ей телом и душой — целиком, без остатка.

Сердце бешено стучало, ей казалось, что она задыхается.

Руки дрожали, остро ощущая силу и тепло мужского тела. Она легонько провела кончиками пальцев по напрягшейся плоти, дразня и мучая в отместку, а потом нежно обхватила ладонями.

Секунду она колебалась, поражаясь собственному бесстыдству, а затем начала легонько поглаживать, пока Ник не задрожал, шепча ее имя, как молитву.

— Мне не терпится попробовать тебя, — прошептала Джейн, ускоряя темп своих движений. — Я не могу дождаться, когда ты войдешь в меня… Мне не терпится почувствовать тебя в себе.

Ник что-то тихо произнес по-испански. Это было проклятие? Или это была благодарственная молитва? Так или иначе, он снова вздрогнул и оттолкнул ее руки.

— Я… мне тоже не терпится, — хрипло выдавил он. — Но, Боже мой, дорогая! — если ты будешь и дальше так прикасаться ко мне, если будешь говорить со мной, как бруха, которая старается похитить мою бессмертную душу…

Он сделал медленный глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание, и отрывисто рассмеялся.

— Если ты не остановишься, любовь моя, мы закончим, не успев начать.

Джейн улыбнулась.

— Ты так говоришь, будто в нашем распоряжении всего одна попытка. Если захочешь, мы могли бы провести вместе всю ночь.

И следующую ночь. И еще одну. Да если бы Ник попросил, она с радостью подарила бы ему вечность.

— Вот именно, — сказал он. — У нас впереди целая ночь. Поэтому я и думаю, что нам стоит немного притормозить. Не спешить. И потом, нам надо… поговорить.

Джейн упрямо покачала головой.

— Я не хочу разговаривать. Разве что рассказать тебе, какие восхитительные вещи я собираюсь с тобой проделать.

Его щеки вспыхнули.

— Джейн…

— Раньше ты называл меня Джейни, — напомнила она. — А теперь вернулся к старой дурнушке Джейн.

— Прекрасной, обворожительной Джейн, — поправил он. — Я решил, что это самое сексуальное имя на свете. И потом, я думал: ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Джейн.

Она пожала плечами.

— Другие — да.

— Но не я?

Джейн покачала головой, стянула с него пиджак и бросила на кресло поверх своего пальто.

Нет, от него она хотела слышать «Джейни», «дорогая», «любимая» и другие милые глупости, которыми он щедро пересыпал разговор.

Джейн принялась возиться с пуговицами на его рубашке, жадно втягивая ноздрями чудесный, будоражащий запах сильного мужского тела.

Ник остановил ее, накрыв руки ладонями.

— Джейни… любовь моя… нам нужно поговорить об этом — о том, что мы делаем, пока мы не зашли так далеко, что не сможем остановиться.

— Но я не хочу останавливаться, — возразила она и поцеловала его в подбородок, привлекая ближе к себе. — Не сейчас… никогда.

— Этого я и боюсь, — пробормотал Ник, мягко отстраняя ее.

Джейн секунду изучающе смотрела на него. В его глазах по-прежнему горело желание, — значит, он ее хочет. Но что же останавливает его? Почему он так медлит? Разве есть на свете что-нибудь важнее их обоюдного страстного желания?