Нежный бар

Когда у нас обоих был выходной, мы с Бобом плавали на его старой двадцатифутовой лодке «Пенн Ян» в город. Он давал мне один из спасательных жилетов отделения полиции Нью-Йорка, и мы плыли вокруг статуи Свободы, ловили камбалу или просто курсировали вдоль Саут-стрит Сипорт. Я стоял на носу лодки, чувствуя брызги воды на лице, наблюдая, как облака насаживаются на верхушки башен-близнецов. Потом мы оставляли лодку в доке на семнадцатом пирсе и шли перекусить. Мы всегда заглядывали в «Пабликанов на пирсе», но там, как прежде, было пусто. Боб Полицейский качал своей большой головой, глядя на длинные ряды свободных барных табуреток. «У Стива неприятности», — говорил он. «Неприятности», — повторял я, сочувствуя Стиву, но думая о Сидни, с которой у меня ассоциировалось это слово.

Мы мало подходили друг другу, полицейский и копировщик, но в Бобе было столько противоречий. Стоический рассказчик. Грубый книжный червь. Жесткий парень с добрым сердцем. Я как-то слышал, как он говорит о своих детях, и это было так мило, что Атлет вытирал глаза. Через пять минут я спросил Боба Полицейского, не подозревает ли его жена неладное из-за того, что его нет дома по вечерам. «Не-а, — сказал он. — Она знает, что я не какой-нибудь там ирландский прохиндей». Я заметил, что не знаком с этим термином. Боб объяснил: «Ирландский прохиндей — это парень, который пройдет мимо бара, чтобы провести время с телкой».

С тех пор как Боб начал брать у меня книги, он изменился. Стал более разговорчив, смелее высказывал мнения на различные эзотерические темы. Книги давали ему не столько новые взгляды, сколько новую уверенность в своих взглядах. Он не то чтобы был счастливее, но казался менее озабоченным, и даже походка его, на мой взгляд, стала легче. Он больше не входил в бар с таким видом, словно нес весь мир у себя на плечах. Поэтому я удивился, однажды увидев Боба Полицейского печальным и угрюмым. Он залпом пил «Ржавые гвозди».

— Что случилось, коп?

Он посмотрел на меня так, будто мы незнакомы.

— Ты сегодня работаешь? — спросил я.

— Похороны.

Его белые парадные перчатки лежали на стойке.

— Кто-то из знакомых?

Он не ответил.

— У тебя изнуренный вид, — заметил я.

— Я плохо переношу похороны. Особенно похороны полицейских.

Он рассказал мне о церемонии. Гроб, задрапированный флагом. Руки в белых перчатках бодро отдают честь.

— Но ведь ты не знал полицейского, которого убили? — спросил я.

— Я их всех знаю.

Боб протер глаза и выпил остатки «Ржавого гвоздя», будто это был чай со льдом.

— Ты так и не прочитал про меня в архивах «Таймс». Верно?

— Нет.

Он помолчал, будто слова всплывали откуда-то из глубины. Когда он только начал службу в полиции, сказал Боб, и ему было примерно столько же лет, сколько и мне, он патрулировал район и услышал выстрел. «Знаешь, как говорят, будто время замедляет ход? Это правда. Ты бежишь и бежишь, а твои ноги будто приклеены к земле». Он помчался по улице, добежал до тупика и увидел мужчину, который держал другого под прицелом пистолета. Когда Боб Полицейский закричал на него, мужчина с пистолетом повернулся и прицелился в него. Боб Полицейский выстрелил, убив его на месте.

— Господи, — сказал я.

— Но все оказалось гораздо хуже, — продолжил Боб. — Мужчина, которого я убил, был полицейским. Девятнадцать лет службы. Он был в штатском. Пытался арестовать того, второго мужчину.

Друзья убитого полицейского настаивали на увольнении Боба, хотя расследование установило, что перестрелка была несчастным случаем. Несчастным случаем, повторил Боб Полицейский. Друзей это не удовлетворило. Они преследовали Боба, подкарауливали его и устраивали кровавые разборки. Ему нужно было место, где он мог бы залечь на дно и переждать.

— У того полицейского была… семья? — спросил я.

— Сын. Он покончил с собой через год после этого.

В моей памяти всплыли все наши разговоры с Бобом Полицейским. Я подумал, насколько иначе я бы строил каждое предложение, если бы знал о его прошлом. Я вспомнил, как горевал из-за неправильно написанного имени. Как назвал это ошибкой, с которой мне придется жить до конца дней своих, и как долго разглагольствовал о том, что подсыпал соль на рану сыновьям Келли — после того, как какой-то полицейский застрелил их отца.

Я сказал Бобу, что мне жаль. Он отмахнулся.

— Это ошибка без злого умысла. Как я говорил, для этого и приделывают ластики к карандашам. Но, Джей Ар, поверь мне: на пистолетах ластиков не бывает.

38 МИШЕЛЬ И РЫБНАЯ КОРОЛЕВА