Нежный бренд, или Рождество в Париже

Такие интерьеры кафе я видела в фильмах про войну: темные панели стен, большие зеркала, причудливо изогнутые светильники, деревянные кресла с высокими спинками… Катрин здесь приветствовали как свою, она называла официантов по именам. Я подумала, что, наверное, раньше она часто бывала здесь со своим Полем.

Нам принесли воздушный шоколадный десерт и обжигающий капучино. Отпив глоточек, Катрин приподняла рукав пальто и показала мне запястье с миниатюрными часами на золотом браслете.

– Эти часы Поль подарил мне в день нашей свадьбы. Cartier, на пятнадцати рубинах. Тогда он сказал, что я могу делать со своим временем все что захочу. – Глядя куда-то вверх, словно припоминая, она произнесла несколько французских фраз. По ритму я поняла, что она читала стихи. – По-русски это звучит примерно так. – Катрин прикрыла глаза и медленно, подбирая слова, перевела:

В любви ошибок нет.
Я прав, когда люблю.
Вся жизнь – тебе в подарок,
минуты, дни, года.
И я не попрошу за это ничего.
Таков закон любви.

– А мне казалось, что мужчины не любят рассуждать о любви, – грустно произнесла я.

– О, я же не сказала вам главного! – спохватилась Катрин. – Мой Поль – поэт. Песни на его слова исполняют известные французские шансонье, – она перечислила несколько имен, но мне они были незнакомы. – А мне за каждое исполнение приходят деньги. – Она лукаво улыбнулась. – Видите, его любовь питает меня до сих пор.

– Наверное, ваш муж никогда не давал вам поводов для огорчения и беспокойства, – предположила я.

– Знаете, раньше я была такой глупой! Обижалась, требовала доказательств любви. Но ведь поэт не может без свободы. Если ему не дать ее, то он навсегда уйдет туда, где его примут таким, какой он есть.

– Туда – это к другой женщине? – уточнила я.

– Не обязательно. Мужчина может просто уйти в себя. Но мне понадобилось время, чтобы понять это, – она с улыбкой взглянула на свои часики. – Время вообще удивительная вещь! Когда мы с Полем встретились, он был взрослым мужчиной, а я – совсем девчонкой. А теперь я старше его на целых пятнадцать лет. И только теперь понимаю некоторые его слова.

– А вот мой любимый не дарит мне свое время, – пожаловалась я. – Ему самому не хватает.

– О-ля-ля! – воскликнула она. – Значит, ваши свидания редки?

– Очень редки…

Она посмотрела на мою пустую тарелку, взяла ложечкой немного своего десерта и поднесла к губам:

– Ешьте десерт по чуть-чуть, наслаждайтесь каждой его крошкой. И каждым мигом своей жизни. Взглядом любимого, его голосом, поворотом головы, улыбкой, нахмуренными бровями, молчанием. Наслаждайтесь его присутствием и его отсутствием. Радуйтесь тому, что он есть на свете.

– Сейчас не принято так рассуждать. Наше поколение опытней и циничней.

– А знаете, что я вам скажу? – живо возразила Катрин. – Цинизм рождается не из жизненного опыта, а, наоборот, от незнания жизни, от неверия в нее. Женщине нельзя быть циничной! Когда любимый жив и ходит по земле, пусть и не рядом с вами, вам гораздо легче радоваться его присутствию в вашей жизни, чем мне.

Я молчала.

Катрин выпила последний глоток капучино, достала старинную серебряную пудреницу и аккуратно подкрасила губы.

– Может быть, вы думаете, что я «ку-ку»? – лукаво улыбнулась она. – Но кто знает, как отличить сон от яви, а ум – от безумия? Главное – я радуюсь своей любви и поэтому счастлива.

– Не уверена, что смогу стать такой же счастливой…

– А вы попробуйте! Ведь неуверенность – это отсутствие опыта… – Внезапно Катрин замолчала, словно к чему-то прислушиваясь: – Мне кажется, Поль хочет что-то нам сказать.

Она достала из сумки старую книжку в мягком переплете и положила на нее ладони, будто согревая. Потом наугад открыла, и ее лицо просветлело. Я ждала, что сейчас она переведет мне открывшиеся строки, но этого не случилось. Видимо, на этот раз они предназначались только ей…

Официант принес счет. Я достала кошелек, но Катрин остановила меня предупреждающим жестом.

– Вы у меня в гостях. Знаете, редко кто воспринимает пожилых людей всерьез. И теперь мне хочется пересказать Полю наш разговор. Да, пожалуй, мне следует опять поболтать с ним.

Извинившись перед Катрин, я вышла в туалет. А когда вернулась, ее нигде не было, а наш столик уже заняли.

Высокая спинка кресла скрывала от меня женщину, которая что-то оживленно рассказывала седому мужчине в темном плаще и белой рубашке с завязанным под ней шелковым платком. А потом женщина протянула к собеседнику руку, что-то показывая – на запястье блеснули часы с золотым браслетом.

Поэтам идут шелковые платки, подумала я, выходя на бульвар.

Розовая оправа от Gucci