Нежный яд. Страсти

Он направился к дому Марии-Антонии. Алвару шел медленно, стараясь развеять осадок от разговора с женой. Но его мысли неизбежно возвращались к Режине, к воскрешению Инес и смерти Клариси. Перед глазами стояло разгоряченное лицо Режины, он слышал ее довольный голос, сообщавший о гибели Клариси. Он задумчиво брел по выложенной гравием дорожке городка. Шаг за шагом Фигейра прокручивал события последних дней. Он вспомнил про пистолет в машине Режины и ее слова, сказанные утром в «Мармореале»: «Мы должны устранить Клариси любым способом, если не хотим нового передела имущества». Эти слова были произнесены с такой яростью, с такой уверенностью в необходимости этого устранения, что Алвару стало не по себе. Он поделился своими опасениями с Марсией. И она не отмахнулась от них, как от назойливого бреда. Только заметила, что вряд ли Режина решится на убийство, но наверняка постарается принять какие-то меры. Перед концом рабочего дня в кабинете Режины он поднял скомканную бумажку, в которой знакомым почерком был записан адрес Токийской металлургической компании. Под адресом стояло время 20.30. Он вспомнил, что Режина ушла с работы в начале восьмого. А дома появилась уже после десяти. Потом пришла Инес и сказала, что Клариси погибла... Вывод, который напрашивался сам собой, поверг Фигейру в ужас. Он ускорил шаг и, увидев свет в окне гостиной, постучал в дом свояченицы.

– Не спите? – Фигейра пожал руку свояку и поцеловал Марию-Антонию в щеку. – Зашел сообщить вам новость.

– Присаживайся, – Иван указал ему на кресло, – выпьешь что-нибудь?

– Не до выпивки. Только что Режина сказала, что Клариси мертва. А знаешь, кто сообщил ей об этом? Инес! Я видел ее собственными глазами. Значит, погибла какая-то другая женщина. У меня, честно говоря, голова идет кругом.

– На, выпей, – Иван протянул ему бокал. – Очень любопытно. А когда погибла Клариси?

– Режина сказала, что сегодня вечером.

Иван задумчиво отпил глоток и стал припоминать события минувшего дня.

Было около семи вечера, и Иван уже собирался домой. Но отворилась дверь и вошла Режина.

– Не спеши, кролик, – она улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой. – У меня к тебе просьба. Задержись сегодня подольше. А Марии-Антонии скажешь, что был со мной на банкете.

Иван не мог скрыть моего удивления.

– А что за нужда такая?

– Это будет моим алиби, – она достала из папки страницу. – Посмотри, что у меня есть. Это – отличный стимул для того, чтобы помогать мне.

Иван взял бумагу и, бегло пробежав ее глазами, ахнул:

– Валдомиру Серкейра полностью отказывается от участия в делах «Мармореала»! Лихо. Так ты просишь сказать Антонии, что у нас банкет? Я согласен...

Взволнованный голос жены вернул его к действительности:

– Если этой Клариси больше нет, мы можем не переделывать договор о разделе прав. Все остается как есть.

Никто не ответил ей. Фигейра не собирался обсуждать здесь ни планы тестя по поводу нового раздела, ни свои наблюдения. Иван молча сидел с бокалом вина, о чем-то глубоко задумавшись. 

Глава 7

– И все-таки я не верю, что Аделму мог убить Клариси. Что бы ни говорил Алтаиру про ревность и про алмазы. – Валдомиру разговаривал с Фортунату, сидевшим рядом с ним в машине:

– Как ее угораздило связаться с отпетыми подонками? Она производила впечатление неглупого человека.

– Она была уверена, что я жаждал расправиться с ней. Но на самом деле я только стремился доказать ей, что путь, выбранный ею, порочен и достоин наказания. К сожалению, я ничего не успел объяснить. А жизнь оказалась слишком жестоким учителем.

На душе у Валдомиру было тяжело. Да, он желал наказать Клариси. Но он не хотел и не мог себе представить столь трагичного завершения своих отношений с Клариси. Он разом простил ее за все, простил в тот самый момент, когда взял ее руку и назвал «дочкой».

Они с Фортунату ехали к тетке Клариси, добровольно взяв на себя скорбную миссию сообщить ей о гибели племянницы. Но где-то в глубине души Валдомиру притаилось желание посмотреть, как жила эта девушка, его дочь, поговорить с ее теткой.

Селма никак не хотела верить в случившееся. Но пришедшие к ней в столь поздний час два сеньора были слишком печальны и слишком серьезны. Бедная женщина горько заплакала, запричитала:

– Ведь она чувствовала, что ей грозит несчастье... Оставила утром записку, чтоб знали, где ее искать... Звонила днем... Все говорила про образ Девы Марии, – Селма указала на небольшую фарфоровую фигурку святой. – Просила хранить ее. Мне ее слова показались очень странными. Клариси никогда не была набожной. Но она так просила быть к ней внимательной, что я даже свечу перед ней зажгла. А вечером неожиданно веча погасла... – Слезы мешали Селме говорить и она замолкла.

– Слышали вы когда-нибудь имя «Аделму»? – осторожно спросил Валдомиру.

Селма вытерла слезы.

– Аделму? Так он приходил ко мне утром. Расстроился, что не застал ее. Я дала ему записку, оставленную Клариси, с адресом того проклятого места. Посоветовала встретить ее там. – Селма замолчала, что-то обдумывая. – Почему вы спрашиваете об Аделму? Его подозревают?

Валдомиру кивнул.