Нежный яд. Тайны

«Хорошо, что черные дни миновали», - с улыбкой подумал он и вдруг острым, натренированным взглядом художника увидел, как изменилась сидевшая напротив него Антония. Она побледнела, черты лица у нее заострились, на лбу выступили бисеринки пота, глаза закатились, она стала клониться. Элеонор подхватила ее. Женщины переглянулись.

- Побегу вызову «Скорую», - вскочил Элизеу.

Элеонор кивнула, и он побежал к телефону.

Потом они совместными усилиями пытались привести молодую женщину в чувство, но безуспешно. Элизеу капал лекарство Нане и Элеонор, подносил стаканы с водой, обтирал лбы мокрой салфеткой. Он был так мил, трогателен и заботлив, что надежда, теплившаяся в сердце Элеонор, вспыхнула и разгорелась.

Антония пришла в себя как раз к приезду врача.

- Я, кажется, знаю причину ее обморока, - сказала врачу мать, - но она так слаба, что лучше…

- Ей поехать с нами, - закончил тот.

- А мне с вами, - предложил Элизеу.

- Нет-нет, - в один голос отказались Нана с Элеонор, - спасибо за помощь, за предложение, за сочувствие.

- Позвольте мне позвонить и узнать о здоровье сеньоры Антонии, - попросил Элизеу.

- Буду рада твоему звонку, - ответила Элеонор и села в машину рядом с дочерью.

Через несколько часов они привезли Антонию домой – ей сделали все анализы, измерили давление, порекомендовали поменьше находиться на солнце и пожелали благополучно доносить малыша.

- Я так счастлива, - говорила дорогой мать дочери, - счастлива за тебя, за себя… Мне кажется, что нас всех ждут большие перемены…

О переменах она вечером говорила и с Марсией.

- Да, мамочка! – радостно подхватила младшая дочь с сияющими глазами. – Честно говоря, в моей жизни они уже наступили, и я хочу только одного – чтобы вы одобрили мой выбор.

- Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, дорогая, - с нежностью проговорила Элеонор. – Я так тебя понимаю. В моей жизни уже была любовь, я очень любила твоего отца, но потом наша семейная жизнь расстроилась и мы стали жить по отдельности. Разрыв дался мне нелегко. Долгие годы я жила словно во сне, словно в подводном царстве, не чувствуя ни вкуса, ни цвета, ни запахов. Я жила ожиданием – ждала, когда он меня позовет обратно. Но вместо этого он привел в дом другую женщину, и она вернула его к жизни. Он полюбил ее. И мне стало еще больнее, еще обиднее. Но теперь…

Элеонор на секунду замолчала, но желание поделиться своей тайной было так велико, что она перевела дыхание и продолжала:

- Теперь я встретила человека, который вернул к жизни меня. Он совсем юный мальчик, но он удивительно одарен, и я нужна ему. Нужна для того, чтобы расцвел и вошел в силу его талант. Сейчас я занимаюсь его выставкой.

- Как это здорово, мама! – подхватила Марсия. – Мне тоже кажется, что талант – это главное в жизни.

- И мне!

Мать и дочь смотрели друг на друга счастливыми глазами, радуясь своей близости и взаимопониманию.

- Он – человек необыкновенный. Когда я с ним познакомилась, увидела его работы, моя жизнь обрела смысл. Мне захотелось показать ему мир, поделиться всеми богатствами, которые у меня есть. И он так трогательно относится ко мне – так бережен, так внимателен. Знаешь, когда я смотрю на Элизеу, мне кажется, что с небес спустился ангел. Но я жду, что в один прекрасный день он окажется человеком и тогда… Мне кажется, что я имею право на привязанность, на любовь. Я это заслужила! И я отвечу ему со всем пылом своего истосковавшегося сердца!

Увлеченная своей откровенностью, своими переживаниями, Элеонор не заметила, как побледнела Марсия. Услышав имя Элизеу, та все поняла.

Так вот кто был его покровительницей ее возлюбленного! Вот кто устраивает ему выставку! Каким счастьем светилось лицо матери!

Марсия видела, чувствовала, что в Элизеу теперь вся жизнь Элеонор. Так что же делать ей, Марсии? Как ей быть?

Разговор сделался пыткой.

- Прости меня, мамочка, но у меня страшно разболелась голова, - извинилась Марсия и встала. – К тому же мне завтра рано вставать. Мы что-то очень с тобой заболтались.

Заболтались? Они говорили о таких важных вещах – о будущем ребенке Антонии, о своем самом сокровенном. Нет, Элеонор никогда не поймет современную молодежь – даже самые лучшие из них гораздо грубее и бесчувственнее старших.

- А разве ты не расскажешь мне свою сердечную тайну? Откровенность за откровенность, - ласково предложила она дочери.

- В следующий раз, мама, - услышала она в ответ. – Я устала и хочу спать.

- Тогда спокойной ночи. – Элеонор поцеловала свою младшую и прибавила: - Иди скорее спи, а то ты и впрямь очень бледненькая.

Спокойной эта ночь для Марсии не была. Она пролежала всю ночь без сна, горя, словно в лихорадке.

«Что мне делать? Что делать?» - твердила она себе.

Так и не сомкнув глаз, она встала рано утром и поехала к Элизеу.

Он встретил ее сонный и счастливо потянулся к ней, готовый снова повалиться в постель, радуясь, что день начинается так замечательно.

- Как ты хорошо придумала, - сказал он, - это просто гениально – начинать день с любви.