Нежный яд. Тайны

- О любви мы поговорим потом. Сначала помоги мне найти Клариси. Пока это единственно, что может спасти тебя от тюрьмы!

Лавиния сидела молча, а слезы текли и текли у нее по лицу.

Валдомиру не смотрел на нее. В его глазах стояли слезы – он оплакивал свою разбитую мечту.

Глава 29

С тех пор как мечты Уалбера стали исполняться, он опасался мечтать. Мало ли что там намечтаешь! Однако после сеанса левитации он стал еще осторожнее.

Он понял, что иногда ему удается воплощать и чужие мечты. Дело в том, что, придя в себя после обморока, Мария дус Карму сказала, что видела Женивала, своего мужа, который ушел двадцать лет назад за сигаретами и не вернулся.

Признание матери очень огорчило Уалбера. Он не сомневался, что она вместе с ним парит в горных высях, а она отправилась в далекое прошлое.

Долгие годы потратил Уалбер на то, чтобы залечить нанесенную отцом рану, - отца он не любил и не скрывал этого, - и вот обнаружил, что рана по-прежнему кровоточит. Как это огорчительно!

- Я видел его наяву, - убеждала сына Мария дус Карму. – Он стоял у самого помоста и смотрел наверх. Он видел, как ты летаешь. Какой бы он ни был, но он твой отец, и ему было радостно видеть своего сына летающим. Одно чудо породило второе, твой отец вернулся!

Уалбер слушал мать, а сам колдовал над плитой.

Он так любил свою мать, что избавил ее даже от стряпни. Когда он бывал в хорошем настроении, то приготовление пищи становилось для него священнодействием, а все, что выходило из-под его рук, - лакомством. Зато в дурном настроении Уалбер готовил отвратительно, но дус Карму никогда не жаловалась. Ее трогали заботы Уалбера, она обожала сына и любовь ценила куда выше гастрономии.

Сегодня они, похоже, были обречены на самый невкусный обед, потому что Уалбер был слишком взволнован.

- Радостно было тебе, мамочка! – возразил он. – Я думал, ты так обрадуешься, что обо всем забудешь. А ты вспомнила человека, которого не видела двадцать лет! Скоро вся Бразилия будет говорить о твоем сыне, а ты все будешь вспоминать, что было двадцать лет назад.

Дус Карму не видела смысла в том, чтобы настаивать на своей правоте. Раз Уалбер не рад появлению отца, то нечего и толковать о нем.

Хотя, разумеется, ей очень хотелось поговорить о Женивале. Он постарел, изменился, и все-таки она его узнала. Он показался ей призраком, она не поверила собственным глазам, но сердце сказало ей – это он! И от волнения она лишилась чувств.

Все эти годы она представляла себе, что однажды он вернется. И всякий раз по-разному представляла себе встречу.

Поначалу она ждала его в волнении и беспокойстве, страшась беды, которая могла с ним приключиться. Она была готова выхаживать его от всевозможных болезней, терпеть беспамятство и костыли, если он попал в автокатастрофу.

Но когда выяснилось, что его нет ни в больницах, ни в моргах, когда она поняла, что он просто сбежал от нее и от крошки-сына, ее стали душить гнев и обида.

Но с годами боль притупилась. Она вспоминала мужа значительно реже. А когда вспоминала, то с любопытством – куда он, интересно знать, подевался? Есть ли у него семья? И как случилось, что он взял и ушел?

Ей стало казаться, что они могут встретиться просто и по-дружески, потому что жизнь почти что прошла, делить им уже нечего, и они вполне могут просто посидеть за чашкой кофе и рассказать друг другу о прожитом.

Но оказалось, что она себя обманывала. Стоило ей увидеть Женивала, как она так разволновалась, что потеряла сознание. Но что было причиной волнения? Любовь или ненависть? Она и сама не знала.

Благодарного слушателя она обрела в Гату, поэтому частенько приходила к нему в кафе, садилась возле стойки и рассказывала то свой сон, похожий на воспоминания, то делилась воспоминаниями, похожими на сон.

А Гату делился с ней своими переживаниями по поводу Карлоты. Он страдал от ее непредсказуемости. Вечером она принимала его любовь, а утром могла прогнать. То она была самой нежной любовницей, то становилась вампиршей, и Гату в ужасе сам убегал от нее.

- Можно я зайду к вашему сыну? – спросил он у Марии дус Карму. – Он погадал бы мне на ракушках.

- Отчего же нет? – отвечала она. – Он вас любит и охотно вам погадает.

Она и сама бы погадала у Уалбера, но на это он никогда не согласится.

- Ты – это я, - любил он повторять. – А на самого себя не гадают.

Уалбер обрадовался Гату, он с детства любил добряка, который баловал его сладостями.

Разглядывая выпавшие ракушки, он с недоумением качал головой.

- Ничего не понимаю, - наконец сказал он. – Но скажу так, как они говорят. В твоей жизни есть женщина, но в ней спрятано еще четыре женщины. Когда ты поймешь, какую из них выбираешь, она останется с тобой.

- Вот это здорово! – обрадовано сказал Гату. – Вот это гаданье, так гаданье! Правда, выбрать нелегко, но по крайней мере ясно, к чему стремиться. Спасибо, дружище, теперь пойду и буду думать, какая из четырех мне дороже – вдова майора, деловая женщина, покровительница детского дома или женщина-вамп?