Нежный киллер

А здесь, в студии, полы, как назло, плиточные, зазоры заделаны качественно, замазка свежая, гладкая, ровная, без трещинок и щербинок. Кровь с такой поверхности можно смыть без остатка, а если еще и химией обработать… А у преступников, увы, времени было много. И ума наверняка хватило следы уничтожить.

— С дивана и начну, — вздохнул Колышкин, почему-то глянув на дверь.

Не верил он, что сможет найти здесь биологические следы преступления. Тогда придется переходить на лестницу, а там второй этаж, первый, подвал. Дом у Никишина немаленький, за ночь не управиться. А искать везде нужно. Может, Борщевику на кухне кровь пустили или даже в хозяйской спальне. А может, и не было ничего, как говорил Гречнев. Но бандиту верить — себя не уважать. Впрочем, Еве Максим тоже не доверял. И угораздило Малахова связаться с этой сучкой.

На кожаном диване Колышкин ничего не обнаружил. Ни следов крови, ни других физиологических выделений, даже потожировые следы отсутствовали.

— Химией обработали, а потом, я думаю, ультрафиолетом, — вздохнул эксперт.

И обследование бильярдного стола, барной стойки, наконец пола привело к тому же — отсутствию результата, которое само по себе можно было считать результатом. Если помещения так тщательно обработали, значит, здесь действительно произошло что-то ужасное.

— Еще раз пройдусь, — уныло глянув на Павлова, сказал Колышкин.

В это время появился Кудылин с Кравченко.

— Товарищ майор! — Кудылин поднял правую руку, как будто собирался козырнуть.

Кравченко же смотрел на начальника так же уныло, как только что глянул на него криминалист. Тридцать лет старлею на днях исполнилось, а выглядел он на все сорок. И кожа еще молодая, и взгляд острый, а мужик мужиком. Лысина ухожена, надраена до блеска, с утра выбрит до синевы, одеколоном дорогим взбрызгивается. Ухоженный у Кравченко вид, но природная сермяжность так и прет наружу. Черты лица грубые, хитрость во взгляде простецкая, претензии одноклеточного организма. Мужик мужиком, но с гонором. Кравченко до сих пор считал, что Максим незаконно занял место начальника уголовного розыска. Незаконно, потому что самого старшего лейтенанта Кравченко подсидел. С его грандиозным аж трехлетним опытом работы в должности оперуполномоченного… Но в целом парень он неплохой, пока еще не подводил.

Павлов кивнул, вышел на лестницу, а Кудылин спустился на второй этаж. И Кравченко за ним. Ну да, лестничная площадка тесная, втроем не уместиться.

Спустился в холл второго этажа и Максим.

— Что там у вас?

— Соседей опросили, сказали, что оживленно здесь было ночью, — доложил Кравченко.

И глянул на свою ладонь, собранную в ракушку. Обычно в такой «ракушке» он держал сигарету, когда курил. И сейчас он не прочь был бы затянуться. Но нельзя. Тем более в присутствии начальника. Максим так долго бросал курить, так намаялся, пока наконец не добился своего, что его лучше не дразнить.

— Соседи — громко сказано, — качнув головой, деловито проговорил Кудылин. — Мужик один, и тот хромой.

— На зрение? — спросил Павлов.

Квартал новый, домов много, почти все под крышей, но полностью достроенных раз-два и обчелся. Туго сейчас у людей с деньгами, и строительство в общей массе также со скрипом идет. Кто на браконьерской икре держится, тот еще движется вперед, а остальные в подвешенном состоянии.

— Да нет, со зрением у него как раз-то все в порядке. И с видеокамерой тоже.

— Дом напротив? — Максим вспомнил, где видел камеру кругового обзора.

— Чуть правей! — кивнул Кравченко.

— Камера на столбе.

— В обзор ворота попадают. Если машина в город сворачивает, номеров не видно. А если в поле, то можно считать.

— И кто в поле свернул? — отреагировал Максим.

С лесами в этих краях, мягко говоря, не важно, но степи широкие. Да и подлески встречаются. Есть где человека похоронить.

— «Гелендваген».

— Когда?

— Ночью. В два часа сорок минут.

— Обратно когда машина вернулась?

— Не возвращалась.

— И куда делась?

— Так по другой дороге можно в город вернуться.

— Два часа сорок минут, говоришь? — в раздумье проговорил Павлов.

— Ямщиков к этому времени был уже мертв, — вставил Кудылин.

— В том-то и дело. Если бы за Челдышевым пошли, это в другую сторону… А «Гелендваген» в степь пошел. Возможно, струпом…

Убийство Ямщикова могло придать импульс основным событиям. Труп уже имелся, от него нужно было избавляться, и Никс мог ускорить процесс, узнав, каких дел наворотил Челдышев. Чтобы не попасть впросак, тело Борщевика погрузили в «Гелендваген», вывезли в поле, там и закопали. Или труп Эдика?…

— Чей «Гелендваген»? — спросил Павлов.

— Мы пробили, зарегистрирован на имя Коврова Альберта Ивановича, сорок девятого года рождения.

— Это же Борщевика машина, — вспомнил Максим.

Полгода он уже осваивает криминальный мир Волговодска, знает если не всех, то многих его представителей. И кто на чем ездит, в курсе. Он мог вспомнить, чья это машина, по номерам, но память отреагировала на имя фиктивного владельца. Машина эта пропала вместе с Борщевиком, теперь вот объявилась. Значит, все-таки Борщевик вернулся. А Никс принял его как дорогого гостя, но что-то пошло не так.