Нежный киллер

— А я еду и думаю, хоть бы тебя увидеть. — Павлов мягко коснулся рукой ее плеча.

А она подалась к нему, подставляя для поцелуя щеку. Или даже губы. Пришлось поцеловать. В щеку.

— Привет! — Стасов тоже коснулся пальцами ее плеча.

Она и улыбнулась ему в ответ, и щеку под поцелуй подставила. Но только щеку. Максим очень хотел на это надеяться.

— Ну, что тут у вас?

— Так Шальцева ранили!

— Шальцева? — задумался Павлов.

— Олега Емельяновича.

— Борода целая? — вспомнив бородатого травматолога, улыбнулся он.

— Да борода-то целая. А лучевую кость перебило. И лучевую артерию. Крови много потерял.

— Его кровь? — Павлов коснулся рукава ее халата.

— Его.

— Ты видела, как стреляли?

— Слышала. И видела.

— Где сейчас Шальцев?

— В операционной, к нему сейчас нельзя.

— Давай сама рассказывай!

— Ну, я в приемную шла… Помнишь, как тогда, только сейчас тепло.

— Такое не забывается.

— Я шла, а Шальцев за мной. Крикнул мне, я разворачиваюсь, смотрю, он размахивается и бросает нож.

— Нож?

— Он как раз гипс накладывал, нож почему-то с собой прихватил. Как чувствовал.

— Может, на месте покажешь?

Татьяна кивнула, втроем они обогнули здание больницы, прошли во внутренний дворик. Она встала на место, с которого услышала голос Шальцева.

— Иду, слышу, разворачиваюсь. Вижу, Шальцев что-то бросает.

Татьяна пересекла двор, подошла к двери, из который выходила и где в момент нападения находился Шальцев.

— Потом уже узнала, что это был нож, — сказала девушка.

— В кого он метнул нож? — спросил Стасов.

— В человека с пистолетом.

— Пистолет с глушителем был?

— Да, бесшумно стрелял. Щелкало там что-то еле слышно… В маске он был. Черная такая маска, типа медицинской.

Татьяна подошла к месту, в районе которого Максим не так давно подстрелил Гоголя. Остановилась в двух-трех шагах от живой изгороди, за которой через газон находился больничный забор.

— Здесь был, Шальцев ему в плечо, кажется, попал.

— Ножом?

— Ну а чем еще?… Он же в десанте служил, умеет с ножом обращаться.

— Но стрелка это не остановило? — Максим бережно взял Татьяну под локоток и повел к двери в приемный покой.

Если преступник был ранен, то где-то на земле находились брызги, а может, и капли его крови. Стасов правильно все понял, он достал мобильник и набрал номер телефона оперативного дежурного. Группу нужно вызывать.

— Нет. Он развернулся и давай в него стрелять.

— Что значит развернулся? — нахмурился Максим.

— Ну, развернулся, — задумалась Татьяна.

— То есть он собирался стрелять в другую сторону?

— Ну, я видела, как он поворачивался.

Она остановилась, вернулась на место и показала, как поворачивался преступник после того, как Шальцев запустил в него нож.

— Это что же, получается, он в меня собирался стрелять? — догадалась Татьяна и ужаснулась.

— А что Шальцев крикнул?

— «Таня», — крикнул!.. А потом еще: «Беги!» Я и побежала…

— А преступник куда делся?

— Не знаю, я не видела. Там что-то в дверь щелкнуло, когда я ее открывала, — вспомнила девушка.

Максим подошел к двери, о которой она говорила, осмотрел ее и увидел отверстие, подозрительно похожее на пулевое.

— Похоже на пулю, — кивнул он.

— Все-таки в меня стреляли! — Татьяна стояла бледная как смерть.

Павлов глянул на нее, взял за руку и провел в здание. Действительно, вдруг киллер вернется и попытается завершить начатое.

— Меня что, хотели убить? — Татьяна порывисто схватила Максима за руку.

— Не знаю.

— Это мне за Никса!.. Они же тогда хотели меня убить!

— Ну, не убить… — пожал плечами Павлов.

— А что?

— Ну, тогда было за что.

— Было за что меня убить?!

— Я не так выразился. Для них, для бандитов, было за что. Тогда ты подслушала опасный разговор.

— А сейчас?

— А сейчас там и без тебя показаний хватает.

И на фоне этих показаний совсем не важно, о чем думал Никс, разговаривая с Пантусом, поэтому Татьяну как свидетеля к делу не привлекали. Пантуса дожали, он до сих пор топит Никса. И Эдик Никишин, спасая свою шкуру, говорит, что брат на самом деле натравил Пантуса на Борщевика. Сдал Эдик своего брата, затем отказался от своих показаний против него. Через некоторое время снова признал его вину, потом снова пошел в отказ. Это ведь он воткнул кий в шею Борщевику, Пантус всего лишь его добил. Медицина так и не смогла дать определение, чей именно удар оказался смертельным.

— Где там?

— Так ведь следствие идет, свидетели дают показания, материалы дела передают в суд. Тебя даже не трогают.

— Если я никому не нужна, зачем тогда стреляли?

— Не знаю…

— А почему именно здесь? Именно на этом месте?

— Будем разбираться.

— Это месть. Это самая настоящая месть… И зачем я тебе про Никса сказала?

— Про Кирилла не говорила.

— Про какого Кирилла? — встрепенулась Татьяна.

— Кирилла Пятакова, брата Паши Пятака.

— И что?

— Кто он такой, чем занимается?

Максим наводил справки о Кирилле Пятакове. Не судим, но привлекался за незаконную добычу водных биологических ресурсов. Браконьерил Пятаков-младший, пользуясь покровительством брата.

— Мне все равно, чем он занимается!

— Браконьерит Кирилл, на икре, говорят, хорошо поднялся.

— Мне какое до этого дело? Мы с Кириллом давно уже разошлись!

— Может, он тебе за что-то мстит?

— За что?