Нежный киллер

…Звонок сестры заставил Михаила скорректировать планы. Он остановил «Мерседес» у подъезда одного из домов, которым народ приклеил меткое название «хрущевки» – как и все деяния этого руководителя, они не имели долгосрочной перспективы. Михаил с прищуром темных кавказских глаз посмотрел в зеркало заднего вида, затем в боковые зеркала. Ничего не беспокоило, интуиция подсказывала, что все в порядке. Михаил вышел из машины, поставил ее на сигнализацию и вошел в ближайший подъезд.

К приезду Михаила Олег чувствовал себя хорошо. Редкие приступы кашля почти не беспокоили.

– Ну что, брат, – Михаил озабоченно присел на край дивана, на котором сидел Григорьев, – выздоровел?

– Выздоровел. Спасибо тебе. И Жанне.

– Пожалуйста. Я нашел надежное место для тебя. Надо ехать.

– Далеко?

– В Подмосковье. Там тебя не найдут.

– А дальше что?

– Дальше… – Михаил задумался, потом сказал решительно: – Короче, так: твои фотографии с припиской «Особо опасен» висят на всех столбах и остановках. Даже в Подмосковье тебе оставаться опасно. Ничего хорошего при задержании не жди.

– Догадываюсь.

– Мое предложение следующее: я переправлю тебя в Чечню к моим родственникам. Там они тебя надежно спрячут. На год, на два, на сколько понадобится, пока здесь все не утихнет.

– Неожиданно, – усмехнулся Григорьев. – И чем мне нужно будет платить твоим родственникам? Ты же знаешь, что больших денег у меня нет. Да и неспокойно там.

– Правильно мыслишь, братишка. Не только деньги в горах сейчас в цене. Там идет война, а у тебя есть специальность, которая дороже всяких денег.

– Михаил, о чем ты говоришь?! – искренне возмутился Олег. – Стрелять в своих я не буду.

– Убивать людей тебя никто и не заставляет. Ты же – спецназ. Ты знаешь подрывное дело, оружие всякое… Поработаешь инструктором, поучишь молодежь. Заодно валютой обзаведешься. И с уважаемыми людьми за гостеприимство рассчитаешься. А кто свой, кто чужой – в России уже много веков разобраться не могут. Такое предложение принимается?

– Я могу подумать?

– О чем? – Жестко поставленный вопрос Михаила требовал немедленного ответа.

– Например, если пойти в прокуратуру с повинной.

– И на что рассчитываешь? За троих милиционеров – намотают по полной. А можешь и до суда не дожить. Опять же, ты поставишь под удар меня и сестру. А этого я не могу допустить. Ты понимаешь, о чем я говорю? Лучше подумай о моем предложении.

– Да я о вас с Жанной ни слова!.. – встрепенулся Григорьев, приложив руки к груди.

– Там и не таких ломают, – невесело усмехнулся Михаил. – Я тебе могу рассказать, как пытают человека. Хочешь?

– Потом как-нибудь, – сник Олег.

– Выбор у тебя небольшой. Что ты решил?

– Какой же это выбор? Да и в Чечне я чужой. Думаешь, после того как они узнают, кем я был на Первой чеченской, там меня с пирогами встретят? – Олег смотрел в глаза Михаилу. – Не желаю быть жертвенным бараном… Лучше уж здесь…

– Ты и есть баран, раз не веришь моему слову! – вспылил чеченец. – Меня не уважаешь или плохо думаешь о моих родственниках?

– Извини. Не горячись, Михаил. Здесь моя земля, там чужая.

– Действительно, баран упрямый! – раздраженно проворчал Михаил. И добавил спокойнее: – Слово даю: тебя никто не обидит. Там, куда ты поедешь, помнят и уважают нашего отца. Мое слово кое-что там значит.

– А родители ваши? Что с ними? – Олег посмотрел на Михаила.

– Война унесла… – неопределенно бросил Михаил и посмотрел на вошедшую в комнату Жанну.

Мужчины не слышали, как открылась дверь, не слышали ее шагов.

– Вы же сказали, что придете только вечером! – с удивлением уточнил Григорьев.

– Последнюю пару отменили… – Жанна внимательно смотрела на брата. – Собрались уже?

– Думает еще твой гость, – с досадой в голосе сообщил Михаил.

– О чем? – Жанна выразительно посмотрела на Олега. Он заметил перемены в ней. Когда утром она уходила в институт, ее волосы были забраны в простой хвост. Он это точно помнил. А сейчас они, подправленные рукой мастера, трепетно-тревожные, вольно обрамляли стройный девичий силуэт.

– Когда надо ехать? – спросил Григорьев, с трудом отводя глаза от Жанны.

– Ехать нужно сегодня. – Михаил заметно оживился. – Завтра утром на Ингушетию пойдут две фуры. В одной оборудован тайник. В нем поедешь.

– Ладно. Я согласен. Но сегодня мне обязательно надо сделать звонок в прокуратуру и домой.

– Опасно это.

– Не могу я просто уехать, даже не попытавшись все объяснить близким! У меня родители еще живы и сестра тоже есть. Представь, что им расскажут чужие люди? Да и в прокуратуре пусть знают правду.

– Ладно. Позвонишь из города, – разрешил Михаил. – Собирайся.

– Вы обедали? – спросила Жанна.

– Не успели. – Олег смотрел на девушку и чувствовал, как ему не хочется покидать эту уютную квартиру.

– Я сейчас быстро приготовлю… И соберу что-нибудь в дорогу. – Жанна легким шагом прошла на кухню. Михаил проводил сестру взглядом. Потом посмотрел на Григорьева и, видимо, что-то прочитав в его глазах, многозначительно прокашлял в кулак, встал с дивана и направился вслед за сестрой.

О чем говорили Михаил и Жанна на кухне, Олег не слышал, потому что дверь была прикрыта плотно. Да если бы и слышал, то все равно ничего бы не понял – брат и сестра говорили по-чеченски.

Когда Жанна позвала Олега к столу и он открыл дверь, то увидел сидевшего за столом Михаила. Тот явно был сердит и озадачен.

За обедом все играли в молчанку. Жанна и Михаил старались не смотреть друг на друга.

Собрав в дорогу бутерброды и сделав своему подопечному очередной укол, Жанна вышла провожать Григорьева в коридор. Прощание оказалось коротким.

– Удачи! – Она посмотрела ему в глаза. – Не забудь принимать лекарства.

– Спасибо за все. – Он хотел сказать ей что-нибудь теплое, ласковое, но только смотрел в большие синие с серой поволокой глаза и думал, что сейчас они совсем не холодные и похожи на два бархатных цветка с небесной сердцевиной.

– Поехали уже! – напомнил о своем присутствии Михаил.