Нежный лед

Флора посмотрела на него с удивлением.

– Если химические следы запрещенного препарата возьмут и не уйдут из крови спортсмена, что тогда? Или уйдут, но не полностью? – Крис встал, подняв абсолютную, как истина, лысину ближе к рвущемуся в окна солнцу. Лысина сверкнула свежим потом. – Если какая-нибудь, используя вашу терминологию, «злосчастная» молекула все-таки останется и будет зафиксирована. Что тогда?

Он смотрел Флоре в глаза. Держал красивую паузу. Оратор хренов. Флора и предположить не могла, что когда-нибудь они окажутся в такой откровенной конфронтации.

– Представьте, какой разразится скандал! Нет. Я категорически возражаю против того, чтобы фигурист Чайка был допущен к прохождению допинг-контроля. Сам факт дисквалификации канадского спортсмена – это скандал. Учитывая, что чемпионат проходит на канадской земле, это двойной скандал – и спортивный, и политический. Это совершенно неоправданный риск. Давайте рассуждать логически… – Крис разгуливал вдоль стола заседаний, будто читал лекцию, будто диктовал несмышленым первокурсникам что-то важное. – Всем понятно, что по уровню мастерства Майкл Чайка не может претендовать на сколько-нибудь престижное место. Он едва ли войдет в первую десятку. Так во имя чего рисковать? Если в силу полного отсутствия времени на подготовку нам некем заменить Чайку, лучше вовсе не представлять на олимпиаде второго фигуриста в мужском одиночном. Ради того, чтобы маловыдающийся канадский спортсмен приобрел опыт, Канада не может ставить на карту спортивную честь и репутацию.

Крис Синчаук сел и принялся нервно теребить углы красивого блокнота с красной монограммой Canadian Skating Union. Он смотрел то на эту монограмму, то куда-то поверх голов собравшихся. Ему никто не возразил – он начальник, ему видней.

Флора вежливо согласилась с мнением большинства, на Криса больше не взглянула и ушла с совещания подавленной.

Глава 27

Спать хотелось смертельно. В Калгари половина третьего дня, значит, в Москве половина девятого утра. Совещание Международного комитета медленно подкатывалось ко второму десятиминутному перерыву. Николай Лысенков не выдержал и ушел раньше. Побежал в маленький кафетерий тут же, в ледовом дворце, чтобы выпить четвертый за сегодняшний день эспрессо. Иначе уснет! Кофе здесь отличный, плюшки с вареньем, на местном диалекте именуемые денишами, тоже хороши. Николай любил вишневые. Ему вообще все в Канаде нравилось. Настроение, несмотря на трехдневный недосып, было праздничное.

Какой-то паренек из маленькой очереди, отвечая на телефонный звонок, вдруг заговорил по-русски:

– Ну, я же не знаю ничего, ма. Не знаю! Я же не могу их прямо спросить, допущен Чайка или нет…

Лысенков подошел ближе.

– Все, мам, пока! Не могу сейчас говорить.

Перед Майклом, явно слушая его разговор, стоял высокий и красивый мужчина лет пятидесяти с подносом в руках. Абсолютно седой.

– Ты Майкл Чайка? – спросил седой. – Видишь вон тот стол у окна? Присоединяйся ко мне, ладно?

Майкл кивнул.

Они уселись рядом за широким добротным столом, с наслаждением щурясь от яркого калгарийского солнца.

– Лысенков. Из России, – представился незнакомец. – Страшно рад, что тебя встретил. Я вообще очень рад видеть, как русские преуспевают за границей…

– Да кто преуспевает-то…

– Ладно-ладно, не скромничай. Ты молодец! Но… они тебя сняли. Только что сообщили. Я же член Международного комитета. С совещания вот пораньше удрал…

Видимо, Майкл сильно переменился в лице.

– Парень, это ерунда! Подумаешь, чемпионат… В твои-то годы…

Майкл смотрел на этого широко улыбающегося человека, но особо в его слова не вслушивался: очень старался не заплакать. Это же невозможно, чтобы мужик в восемнадцать лет плакал как ребенок. Майкл стал гонять по скулам желваки. Метод проверенный и безотказный. Комок слез немедленно отступил от горла, лицо приобрело мужественное выражение. По крайней мере, внутреннее ощущение было именно таким, а зеркала рядом все равно не было.

– А знаешь что? Я попробую тебе помочь… – Лысенков перешел на шепот. – Сейчас, сразу после перерыва, я возьму и выскажу легонькое такое недоумение. Как, мол, так? В мужском одиночном от всей бескрайней Канады один-единственный фигурист?

Это, мол, для Канады непрестижно, к тому же когда чемпионат проводится в этой самой Канаде! Сделаю им кисло, может, и передумают… Все, парень, разбежались.

Глава 28

Нина бежала как угорелая. Давно она так не бегала. Сначала по коридорам родного офиса, потом по парковке к машине. Плюхнулась, завела, поехала. Теперь минимум пятнадцать минут в дороге, там еще минуты полторы, пока откроет дверь… Нет, не успеет. Весь дом может сгореть. Набрала соседку.

– Helen? Please, call 911. I am not able to be there immediately!