Нежный рассвет любви

– Знаешь, не думал, что похож на насильника. Даже мысли такой не приходило. Раньше был похож на дикаря, это да, из детдома только такие пацаны выходят.

Девушка помрачнела, вцепившись в тонкий свитер, ощущая себя так, будто кипятком облили по телу. Она судорожно глотнула воздух и с волнением спросила:

– Что там?

– Ну, детдом – там, конечно, сейчас лучше, но когда растешь без матери и отца…

Женя совсем поникла. Она винила себя, что не в силах помочь маленькой девочке. А ведь она родная тетя…

– Твою племянницу отдали в приют? – спросил Громов, не понимая, почему девушка так и не сказала своего имени. Два раза спрашивал, но она переводила разговор. Неужели он совсем противен, что она боится довериться?!

Карие глаза заострились на лице мужчины. Евгения только смотрела, не в силах сказать, а потом кивнула.

– А ты пробовала что-то сделать?

– Да, здесь устроилась работать, сняла квартиру, но мне не разрешили… Я молодая, мужа нет и…

– Сколько ребенку?

– Годик, – ответила она, сожалея, что свой первый важный праздник малышка праздновала в незнакомом месте без родных. Столько возмущения, обиды, гнева мгновенно поднялось в груди, что она стала задыхаться. Справившись, Евгения воскликнула: – Я не понимаю, почему мне, родной тете, не дали удочерить? Ведь я все бросила и приехала сюда, чтобы только забрать ее, помочь, быть рядом. Марина – единственная кровинка, что осталась у меня от семьи. Мама умерла после родов, когда я впервые открыла глаза, отец позже, когда училась, сестра… всю жизнь ненавидела за это.

– А с сестрой что? Вроде молодая…

Липина пожала плечами, стараясь не думать о том, что часто снится в кошмарах, и хрипло проговорила:

– Когда я вернулась из больницы… то нашла ее мертвой на диване. Задушили.

Дав несколько секунд девушки успокоиться, Громов задумался, а затем протянул:

– А что отец ребенка?

– Вика по документам – мать-одиночка. Не знаю почему. Я недавно узнала, а потом… когда пошла к Александру… он выгнал меня из кабинета, сказав, что ему не нужна дочь от такой женщины. Я все понимаю, но ребенок… – секунду молчала, тяжело дыша, – ребенок в чем виноват?

Мужчина думал, а потом поднял кружку с черным кофе и залпом выпил. Глянул на худенькую девушку и серьезно спросил:

– А ты сама… справишься с ребенком? Ты молодая, неопытная. Тебе это нужно?

– Что значит неопытная? – резко выдала она, моментально меняясь на глазах мужчины. – Я всегда с детьми занималась, сколько себя помню. Работаю педиатром.

Громов кивнул и с улыбкой проговорил:

– Верю. Не злись.

Послышалась мелодия. Мужчина вытянул из кармана айфон и ответил на входящий звонок. Он слушал секунду, а потом рявкнул в трубку:

– Хорошо. Через час буду.

Понимая, что уже засиделась, Евгения поднялась, но услышала ответ:

– Так, красавица без имени, сядь! Выпей кофе и съешь пирог. Я старался, выбирая для тебя. Как справишься, сразу отвезу тебя, – отметив в ее глазах непонимание и испуг, Громов тяжело вздохнул и произнес: – Ты когда с детьми играла… воспитательницу мою мне напомнила. Она… ее уже нет, но вот такая же добрая была и с малышней играла. А им… знаешь, как это важно? Очень.

Жене стало не по себе. Она только подтянула к себе кружку с кофе, и следом рядом оказалась небольшая тарелочка с пирогом, которую подтолкнул Андрей.

– И это не забудь. Я обычно не выбираю ничего.

Сдержав улыбку, девушка взяла чайную ложку и, попробовав, смущаясь, произнесла:

– Очень вкусно.

– Рад.

– Но ты опаздываешь.

– Подождут. Давай, у тебя пирог скучает, – серьезно заявил Громов.

Смущаясь, Женя посмотрела на загадочного незнакомца, которому по непонятной причине все рассказала, доверилась и улыбнулась, показывая нежные ямочки на щеках, приступая к вкусному лакомству.

* * *

– Надеюсь, ты больше не будешь пить и выливать на себя то, что находится в бутылочках без маминого ведома? – спросила Евгения, улыбаясь малышу, цвет волос которого был ярко-зеленым, а также рот и лицо.

Малыш потупил взор и, глянув на маму, напряженно наблюдающую за ним, несколько раз в месяц бегающую в больницу, чтобы показать ребенка. Липина дала свой телефон на всякий случай, зная, что от Витальки можно ожидать что угодно. В свои пять лет он рос очень любознательным ребенком, что часто имело последствия. В этот раз не страшно, а вот на второй день ее работы малыш стянул со стола горячий электрический чайник с кипятком и облил себя. Теперь вот попробовал зеленку.

– Спасибо большое. Он больше так не будет, – ответила за сына мать.

– Пожалуйста, убирайте аптечку подальше, – уточнила Евгения, дописывая заключение.

– У меня все в ванной. Не представляю, как он достал, – сдавленно проговорила взволнованная женщина, стараясь без обиды реагировать на очередное напоминание. Она прекрасно знала и ругала себя за то, что случилось – никогда себе не простит. И шрамы сына будут ей вечным напоминанием. Она до сих пор не понимала, как могла оставить чайник и убежать в туалет. Зачем? Почему не убрала подальше? Но разве самоедство помогало? Нет. Лишь сильнее угнетало.