Нежный рассвет любви

Стоило увидеть светлый пуховик и черную сумку родного человека, маленькая девочка радостно взвизгнула и бросилась к матери, громко выкрикивая:

– Мама! Мама! Мы за тобой!

Она так стремительно бежала, что, подбегая, почти упала в руки Липиной, моментально подхватившей ее. Горячо обняв маленькую девочку, с искрящимся счастьем в глазах, Женя заострила внимание на одежде, особенно отметив горло. Заметив, что нет открытых участков, спросила:

– Замерзла?

– Нет! Папа меня хорошо собрал!

Изумление моментально застыло на лице женщины. Отчаяние заставило замереть. Женя закусила губу, потрогала малышку по голове, успокаивая себя, чтобы никто ничего не заметил, и проговорила:

– Ммм… ты сказала…

– Мама, я так рада, что у меня есть папа. А ты мне не сказала, – с обидой пробурчала девочка, тут же вновь начиная сверкать от счастья. – Дядя Андрей так и сказал Галине Анатольевне, что он мой папа. Во-о-от. А почему ты мне не сказала? Я очень рада. А то у всех есть папы, а у меня только не было.

Женя посмотрела в сторону мужчин, отмечая внимательное лицо Громова, наблюдающего за ними. Ломов стоял рядом. Он потер ладонью лицо, усмехнулся, а потом произнес:

– Мариша, пошли на горку?

Лицо ребенка стало настолько радостным, что все засмотрелись. Особенно Евгения, на секунду забывая, почему только что не могла дышать. Девочка сжала руку матери и с огромной надеждой в глазах пролепетала:

– Можно?

Кивнув дочери, Женя смотрела на то, как дочка с криками бежала к Ломову, подхватившего ее на руки, моментально усадившего на плечо и понесшего на площадку. Она улыбнулась и только пошла за ними, как услышала:

– Женя, давай поговорим.

Не просьба, а предупреждение. Или приказ. Слишком мужчина был напряжен и нетерпелив, что чувствовалось на расстоянии.

Медленно обернувшись, женщина посмотрела на Громова и предложила:

– Тоже пойдем на площадку?

– Давай пройдемся? – предложил Андрей, показывая на дорожку.

Смутившись, Женя повела глазами, не зная, как отказаться. Она чувствовала какую-то опасность с этим мужчиной. Он волновал взглядом, будоражил словами. Вероятно, потому что она подсознательно вспоминала о прошлом, что старалась забыть. Приблизившись, стараясь быть обычной, она попросила:

– Можно, я сама поведу?

Мужчина ничего не сказал, но это не означало и отказа. Евгения осторожно подошла сзади и, задержав дыхание, ухватилась за ручки. Глянув вперед, она медленно покатила коляску по дорожке.

Двигались медленно и в тишине. Снег кружился и падал на землю, одежду, волосы. На секунду застопорившись у светильника, Липина втянула свежий запах и просто стояла, вглядываясь в очаровательную игру снежинок, разлетающихся в разные стороны от легкого ветерка.

– Жень, ответь честно, я тебя обидел три года назад? – прозвучал вопрос.

Евгения моментально забыла обо всем, сосредотачиваясь на его словах. Она сглотнула, чувствуя, что спина прилипла к куртке от напряжения, и прошептала:

– Нет.

– Но все-таки что-то случилось, верно? Я хочу знать.

– Я не хочу говорить… Пожалуйста, не спрашивай о прошлом, – выдавила она, решив прекратить постоянные вопросы по этому поводу.

Убедившись, что Женя что-то утаивает, Громов глянул в сторону, где Ломов догонял визжащую девочку, закидывая ее в снег. Он повел головой, сдерживая себя от рычания успокоить друга. Если ребенок заболеет, он сам ему голову отвернет. Вновь сосредоточившись на разговоре с женой, задумавшись на мгновение, Андрей вдруг произнес:

– Жень, а давай с тобой заключим мир? Не знаю, что там раньше было, что ты от меня, как потерпевшая шарахаешься, но сейчас все совсем иначе. И я бы хотел, чтобы мы теперь, – он сделал паузу, – были в первую очередь друзьями и доверяли друг другу.

– Я доверяю, – выдавила Евгения, не желая быть неблагодарной по отношению к человеку, сделавшему столько добра ей и ее дочери.

– Но боишься.

– Не боюсь я тебя, – уже резче выдала женщина, не понимая, почему он вновь вернулся к ненужной теме.

– Женя…

– Хорошо, немного… если.

– Да уж… немного, – пробурчал мужчина, сдерживаясь от следующих слов. Он молчал несколько секунд, а потом продолжил: – Я обещаю, что не обижу тебя и Маришку, как и не позволю другим причинить вам боли. Но, – вновь замолчал, обдумывая верные слова, – я хочу, чтобы ты перестала меня опасаться.

– Не в этом мой страх. Понимаешь, если ты уйдешь…

– Куда уйду? – вдруг резко спросил Громов.

– Когда встанешь на ноги, то сможешь вновь все себе вернуть, и тогда…

– Я верну себе все, чего бы мне это ни стоило. Но вас я никогда не обижу, – отчеканил Андрей, давая понять свои намерения, которые никогда бы не изменил.

Женя молчала, обдумывая его слова, а потом подула на челку и тихо проговорила:

– Что же… мир – это хорошо. Дружба и доверие… – женщина замялась, тут же сбиваясь с мысли, в глубине души подозревая, что навряд ли у них все так хорошо получится. Но все же нельзя так грубо реагировать. Улыбнувшись, Женя выдохнула: – Я бы хотела быть твоим другом.

«Нужно попытаться… И если получится, тогда все будет хорошо».