Нежный рассвет любви

– Жень, все хорошо. Все хорошо. Не плачь, девочка, – твердил он, поглаживая по волосам, спине, сильнее сжимая в объятиях.

Наконец, услышав, осознав, Евгения посмотрела на Громова, показывая обиду, страх, благодарность, а потом уткнулась в грудь, позволяя себе разреветься, не обращая внимания на опрокинутое кресло, похитителя с пробитой головой без чувств чуть вдалеке и палку в крови. Это все потом… Сейчас она нуждалась лишь в одном – чтобы ее успокоил любимый мужчина. Ее муж.

Глава 19

Карина сидела в машине, наблюдая за тем, как Николаю заломили руки и вдолбили в снег. Она была счастлива. Искренне. Получил по заслугам. Девушка хотела слышать, что он там кричит, но не было возможности. А вот выйти… глупая затея. Пузырь еще находился где-то рядом. Если братьев не стоило бояться – они никто, то Пузырь довольно известный гад среди отморозков. У него репутация хитрого предателя, который бьет в спину. Ее не трогали, потому что она выполняла просьбы этого мужчины.

И почему его не поймали? Может, проверить?

Ни за что. Она помогла, а дальше сами. Нечего за них работу делать.

Через время девушка увидела старика. Когда дед вышел, она пропустила. Он стоял у ног старшего сына, гневно выкрикивая слова. Лицо было перекошено злостью и отчаянием. Пожилой мужчина не ожидал очередного удара в спину. Рядом стояли люди в черной форме, контролируя всех и вся. Понятно, что старик ни при чем, его после допроса отпустят, но сейчас его было жалко.

Тогда… при первой встрече он ей помог. Странно, что у хорошего человека старой закалки дети такие мрази. Других слов не было. Константин Игнатьевич постоянно винил себя за их недостойное поведение, объясняя тем, что мальчики выросли без материнской ласки. Когда жена умерла, он остался с двумя сыновьями, но вместо заботы и тепла, которым должен был их окружить, погрузился в работу, забывая про них. Порой на несколько дней оставлял, а когда приходил, уставший и голодный, его ничего не заботило. Нужно было жениться, чтобы женщина воспитывала, но он так крепко любил свою жену, что не мог себя перестроить. Это его слова, когда они разговаривали в последнюю встречу.

И вот… такие дети, за которых ему стыдно и ужасно. Раньше мужчина работал главным зоотехником. Его уважали и ценили. А сейчас жалели, пряча глаза. Девушке было жаль старика, но что тут поделаешь. Вероятно, ему сейчас будет спокойнее жить одному.

Карина с грустью наблюдала, с какой тоской он смотрел на младшего сына, бьющегося в истерике, выкрикивающего проклятия, и прижала руки к груди. Его вели откуда-то с полей. Вероятно, пытался сбежать. Девушка наблюдала, как всех уводят в дом, где полиции еще предстоит многое узнать.

Очень многое и до ужаса неприятное.

Странно, что Пузыря нигде не было. Пора бы уже и его вывести. Или он сбежал?

Нужно спрятаться. Не высовываться.

Заметив Ломова, девушка села ровно. Машина стояла так, что было четко видно дом и все постройки. Большой мужчина на руках нес Евгению, а рядом ехал Громов. Оба были встревожены, поглядывая на хрупкое тело, завернутое в мужскую куртку.

Девушка зубами впилась в ладонь, про себя радуясь, что ее нашли. Спасли. Это главное.

Только вот что-то не так. По лицам мужчин можно было предположить, что с женщиной случилась беда.

Дверь салона открылась. В газель вошел Ломов с женщиной, усаживая ее на сидение. Заботливо поправив куртку на ней, он произнес:

– Кого ты вырубил, там остался. Я пойду, проверю, а вы тут сами. Нужно посмотреть, как справился с ним зеленый паренек. Леха уже в доме с двумя. Обувь и куртка… – мужчина наклонился и дернул пакет с вещами, – вот. Справишься или помочь?

Громов с волнением смотрел на свою жену, желая немедленно приступить. Лицо Евгении настораживало, даже пугало, отчего он не находил себе места. Ему не нравилось, как она выглядела.

– Справлюсь. А ты… будь осторожен.

– Вероятно, парень тот уже справился. Просто проверю, – пояснил Илья и быстро вышел из салона, уверенной походкой направляясь к сеновалу.

Карина наблюдала за ним, пока он не скрылся за дверью. Она точно знала, что больше никто не выходил из деревянного строения. Никто. Моментально появилось ощущение, что все не так радужно, как предположил Илья. Поганое предчувствие не давало покоя. Перед тем как попасть в беду, ее всегда прошибало нервной волной, как и сейчас. Девушка была уверена, что случится беда.

Она повернулась и, отмечая, как мужчина пытается преуспеть с одеждой, три секунды думала, а потом спрыгнула со своего места. Распахнула дверь микроавтобуса и громко сказала:

– Можно помочь?

Громов насупился, будто в чем-то плохом подозревал. Прищурился и проговорил:

– Я сам.

– Вам тяжело. И я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

Карина быстро вошла и, выхватив обувь из его рук, быстрыми движениями начала натягивать левый сапог, пока не заметила, что носки насквозь мокрые. Плохо. Она знала, как это шастать в таких по морозу. Быстро стянув мокрые, она отбросила их в сторону и рукой потянулась в карман.