Нежный супруг олигарха

К четырнадцати годам Тася, в отличие от большинства подростков, была совершенно счастлива. У нее имелась любимая сестра и своя собственная комната. Напомню, что во времена детства Сургановой основная масса москвичей ютилась в коммуналках, а в маленьком городке, где жила Тася, взрослые не особо заботились о детях, чаще всего школьникам отгораживали угол в общей комнате, или они спали в одном помещении с бабушкой. Кроме личного пространства у Таисии были игрушки, книжки, кошка, щенок и папа, который хоть и проявлял строгость, но денег на младшую дочь не жалел. В доме не переводились фрукты, и это тогда, когда все вокруг налегали на макароны. А еще Петр Семенович всегда привозил из командировок подарки. Из Астрахани вкусную рыбу и икру, с Камчатки крабов, из Средней Азии сухофрукты и орехи. Если он ехал в Минск, то оттуда он прибывал с чемоданом нижнего белья для девочек, если его посылали в Прибалтику, привозил трикотаж. В доме имелись бокалы из Гусь-Хрустального, красивые эмалированные кастрюли из Ростова, люстры из Эстонии, занавески из Иванова, фарфор из Гжели.

Сурганов изо всех сил вил уютное гнездо. Да, отец требовал от дочек отличной учебы и скромного поведения, но понимал, что они маленькие женщины, поэтому тратил время и деньги на покупку хорошей одежды и мелочей, украшавших быт.

Итак, до четырнадцати лет Тася жила совершенно счастливо. До памятного двадцать третьего января. В школе должен был состояться концерт – приедут в гости шефы, дети будут петь и читать стихи, а потом играть спектакль. Таисия предупредила папу, что вернется поздно. А Аня в тот день на занятия не пошла – заболела. Ни насморка, ни кашля у нее не было, но температура подскочила почти до сорока. Очевидно, у Ани начинался грипп.

Таисия отсидела уроки, пошла было в актовый зал и вдруг ощутила головную боль. Девочка побежала к школьной медсестре, попросила таблетку, но медичка сунула ей градусник. А затем велела:

– Ступай домой, вон куда столбик ускакал. Тридцать восемь уже!

Таисия поплелась на остановку автобуса, но рейсовый «ЛиАЗ», как назло, только что ушел. К счастью, мимо проезжал на санях один из соседей, он предложил девочке:

– Залезай в дровни, я на ферму за сеном, доброшу тебя до леса, а там добежишь.

Таисия с комфортом докатила до опушки, прошла по тропинке к задней калитке, вошла незамеченной в дом. Девочка уже хотела крикнуть: «Аня! Ты как?» – но вдруг ухо уловило странные звуки, шлепки, шорох, тяжелые вздохи… Тася очень удивилась и заглянула в приоткрытую дверь кухни.

Увиденное парализовало голосовые связки. Отец и Аня стояли у плиты, оба на коленях. Перед ними на желтом линолеуме лежало тело, странно вытянутое. Через секунду Тася поняла: это женщина, у которой бесстыдно задралась юбка, открыв толстые ноги в коричневых чулках.

– Как ее теперь тащить? – деловито спросила Аня.

– На одеяле до заднего двора, – спокойно ответил отец, – там сугробов намело, ночью увезу, сейчас светло.

Тася заорала:

– Что вы делаете?

Петр Семенович вздрогнул и приподнялся, Тася вжалась в стену.

– Ты же в школе должна быть! – ахнула Аня. – На концерт хотела остаться!

– Голова разболелась, – залепетала Тася, – медсестра меня домой отправила.

Отец глянул на старшую дочь.

– Я же велел дверь запереть!

– Она закрыта, – прошептала Аня, – на ключ и задвижку. Я проверила, подергала.

– А задняя? – уточнил Сурганов.

– Ой, – побледнела старшая дочь, – я про нее забыла.

– Кто эта тетя? – ожила Тася. – Почему она лежит? Ей плохо? Молчит, не разговаривает…

– Иди к себе, – сурово приказал отец, – не выходи из спальни, пока я не позову.

Таисия кинулась в комнату, не снимая пальто. Она села на кровать и стала напряженно вслушиваться. В доме сначала стояла тишина, затем кто-то налетел на ведро у заднего выхода, оно загрохотало… Таисия зажала уши, ей было страшно до одури. Она не понимала, откуда в их доме взялась посторонняя и по какой причине гостья улеглась в кухне на линолеум.

В пять вечера в спальню вошел отец.

– Ты должна мне помочь, – хмуро сказал он, – Ане совсем плохо, встать не может. Обычно она на подхвате, но сегодня придется тебя к делу подключать.

– Хорошо, папочка, – покорно прошептала Тася, – я сделаю, как ты скажешь.

Лицо Петра Семеновича разгладилось.

– Правильно, доченька, – неожиданно ласково сказал он, – умница. Надо не вопросы задавать, а действовать.

Глава 25

Отец велел Тасе сесть в кухне на табуретку, принес большую коробку с гримом и начал колдовать над лицом дочери. Девочка не шевелилась. Она не понимала, зачем папа проделывает такие странные манипуляции, но боялась спросить. Петр Семенович действовал умело, словно был не доктором, а профессиональным гримером. Затем в руках у Сурганова оказался парик, и светловолосая Тася превратилась в шатенку.

Потом настал черед одежды. Отец подал дочери черную юбку, светлую блузку, слегка вытянутую шерстяную кофту и велел:

– Надевай.

– Велико мне, – ответила Тася.

Отец кивнул, ушел, вернулся с полотенцами и сказал:

– Обмотай парочку вокруг талии, одно под блузку сунь.