Нежный супруг олигарха

– Там есть ярлычок с указанием состава и названием производителя. Что же касаемо «Скарлино», то моя Ленка выпрашивает джинсы этой фирмы. В прошлое воскресенье мы ездили в магазин, и я получила сильное впечатление: штанишки тянут на пятьсот баксов, свитера в два раза дороже. И бейсполку подобную видела, они по восемь тысяч рублей продаются.

– Однако! – покачала я головой. – Но что мне даст название торговой точки?

Збруева положила бейсболку на стол и водрузила на нос большие очки.

– Не знаю, – пропела она, включая мощную настольную лампу. – Кто у нас детектив? Я всего лишь исследователь, а ты думай. Допустим, в таком направлении. Дорогие бутики – не проходной двор, хорошо, если к ним за день несколько покупателей заглянет. Продавщицы отлично знают свою публику, у них есть система дисконтных карт. Еще девочки, получив новую коллекцию, начинают обзванивать модников, приглашать их за обновками. Если торгуешь штанами по цене космического корабля, следует вертеться. Вполне вероятно, что менеджер вспомнит, кому недавно продал эту кепку. Ее, похоже, недолго носили, лента не успела пропитаться потом.

Я мрачно кивнула.

– Замечательная идея, спасибо, я непременно сгоняю в «Скарлино». Вот только бейсболку могли потерять, спереть, просто выбросить…

– Верно, – пропела Регина и взяла пинцет, – а потому следует изучить все зацепки. Вот он, милашка! Ну-ка, иди под микроскоп…

– Что ты нашла? – заинтересовалась я.

– Волос, – восхищенно сообщила Регина. – Я говорила тебе про «язычок», благодаря которому можно изменять объем кепки, а тут пряжка, вот за нее волосок и зацепился.

– Надеешься увидеть на нем вытатуированное имя владельца? – не удержалась я от иронии.

Регина начала подкручивать микроскоп.

– Если человек добывает огонь трением двух палок, то бесполезно дарить ему зажигалку. Волос очень удачный.

– В каком смысле?

– Он не выпал, его вырвали!

– Кто?

Регина кашлянула.

– Повторяю: волос зацепился за пряжку, бейсболку сняли, тогда и выдрали часть волосяного покрова. И это замечательно.

– Перестань умничать, – обозлилась я, – говори нормально.

– Вроде я не по-китайски изъясняюсь, – пожала плечами Збруева. – На вырванном волосе сохранились микроскопические кусочки кожи и волосяная луковица.

– И что?

– Значит, я смогу выделить ДНК.

– Дальше!

Регина взяла крохотный пузырек.

– Про отпечатки пальцев знаешь?

– Конечно!

– ДНК – такой же опознавательный знак, у каждого человека совершенно уникальный. Выделить молекулу можно из слюны, спермы…

– Региночка, а если обойтись без леденящих душу подробностей? – взмолилась я. – Покороче!

– Сейчас я произведу анализ, – терпеливо пояснила подруга, – и сравню полученные данные с информацией из базы. Если владелец волоса когда-либо попадал в поле зрения нашего центра, а мы работаем с…

– То ты сообщишь мне его имя, – невежливо перебила я Регину. – И я узнаю, кто хозяин бейсболки!

Збруева запихнула пузырек в какой-то аппарат, чем-то похожий на кухонный комбайн.

– Нет, – сказала она, нажимая на кнопки, – данные владельца бейсболки я не назову.

– Почему? – подскочила я.

– Могу сообщить, кто надевал головной убор, – нудно пояснила подруга, – чей волос застрял в пряжке, но, как сама понимаешь, на основании этих сведений невозможно утверждать, что данный человек является владельцем бейсболки. Ее могли ему дать поносить, померить, потеряли ее в конце концов…

У меня закружилась голова. Нет, Регина редкая зануда!

– А если в твоей базе не найдется материала для сравнения? – перебила я ее.

– Значит, владелец волоса останется не определен.

– Замечательно!

– Конечно, – абсолютно серьезно кивнула Збруева. – Ведь когда ты обнаружишь преступника, я сумею точно ответить, он ли ходил в бейсболке. Поняла?

– Да, – мрачно кивнула я. – Интересно, какова вероятность, что безумец, способный купить кепарик с козырьком и черепом за восемь тысяч рублей, очутится в твоей базе?

– Это не моя база, а общая, – меланхолично поправила меня Регина.

Я устроилась на табуретке. Збруева невыносима! Интересно, как ее терпит дочь? Ленке надо памятник при жизни соорудить.

– Отлично… – бубнила Збруева, хватая выползшую из аппарата бумагу, – теперь сюда… заработало… пошло…

Я уставилась на мигающий экран монитора.

– Что он делает?

– Ищет, – пояснила Збруева, – сравнивает, анализирует. Зверь-машина!

– Как же вы работали раньше? Когда компов не было?

Регина махнула рукой.

– Не спрашивай! Впрочем, анализ ДНК делают не так уж давно, и мы… О! Есть!

Монитор прекратил мигать, на нем замерла фотография и высветился текст.

– Нашел! – заликовала я. – Обалдеть!

– Фомина Наталья Викторовна, – начала озвучивать текст Регина, – тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, десятое декабря, адрес по прописке – улица Красильщикова, дом шестьдесят четыре, квартира два. Так, так… примерная дата смерти пятнадцатое мая… ща… угу… ясно.

– Эй, эй, – заволновалась я, – она умерла?

– Секундочку, – сказала Регина, – сейчас. Вот оно. Хочешь подробности?

– Да!! – заорала я.

Из дальнего угла лаборатории донесся писк.

– Тише, – укоризненно сказала подруга, – мышей испугаешь, они резкие звуки не выносят.