Нежный супруг олигарха

– И что? Эка невидаль! Кстати, ты не в курсе, как ее ощипывают? Может, читал в какой-нибудь книге? Вроде у Жюль Верна, в «Таинственном острове», описан некий хитрый прием. Или у Фенимора Купера? А, вспомнила – у Майн Рида! Индейцы обмазывали дичь глиной, закапывали в землю, разводили костер, а потом через пару часов вытаскивали, скалывали запекшуюся глину, и перья сами отваливались. Оригинальный, но невыполнимый для современной москвички рецепт. Где мне зажечь пламя? И куда закопать утю? Кругом паркет…

– Ты хочешь ее зажарить? – обморочным тоном спросил Кирик.

– Запечь, с яблоками, – поправила я.

– Нет, – заорал мальчик, – не дам! Она такая милая! Лампа, ты живодерка!

Если у вас в доме есть подросток, будьте готовы к его неадекватным реакциям. Не злитесь на ребенка, он не виноват: это разбушевавшиеся гормоны подталкивают его к агрессии и грубости, не становитесь с ним на одну доску, а спокойно объясните свою позицию. Помните: дети тоже люди!

Глубоко вздохнув, я ласково сказала:

– Кирюшка, утка – это еда.

– Нет, нет! – в ужасе тряс головой мальчик. – Она прикольная! Не хочу с яблоками!

– Ладно, сделаю с апельсинами, – легко согласилась я.

– Никогда! Она такая красавица!

Я досчитала до десяти и в деталях объяснила мальчику ситуацию: Милена, олигарх, охота, жена, которая коня на скаку остановит, в горящую избу войдет и утку живо запечет.

– Нет, нет! – впал в истерику Кирюша. – Мне на Милену наплевать и подарка от тебя не надо! Не убивай утку, я с ней жить буду!

– Кирюша, – я предприняла еще одну попытку утихомирить мальчика, – она уже того самого… пиф-паф… лежит тихо, молчит…

– Кря-кря, – донеслось из угла.

Я подскочила и посмотрела в сторону раковины. В хромированной чаше лежал один пакет, разноцветная горка перьев исчезла.

– А где утка? – растерялась я.

Кирюша ткнул пальцем в сторону холодильника.

– Там.

Я уставилась в угол. И тут на кухню вошла Муля, мопсиха явно собиралась попить водички. Она подковыляла к миске, опустила морду, замерла, потом резко развернулась, потрусила к холодильнику, села и с легким недоумением сказала:

– Гав, гав?

– Тяв, тяв, – ошарашенно ответила я, – тяв, тяв!

Было от чего обалдеть: у стены, слегка нахохлившись, сидела совершенно живая утка.

– Эй, Лампудель, ты чего лаешь? – спросил Кирюшка.

– Не знаю, – честно призналась я. – Она не умерла! Наверное, птичку контузило. Полежала на полке в прохладе и в себя пришла. И что делать?

– Не дам жарить Матильду! – заорал Кирюша.

Я отступила на пару шагов назад.

– Ты успел с ней познакомиться? Откуда имя знаешь?

– Само на ум пришло, – заныл Кирюша. – Мотя, Мотя, кис-кис, иди сюда!

Из коридора донеслось сопение, цокот когтей, пофыркивание, в кухню влетели все члены стаи и застыли в недоумении. Я зажмурилась. Прощай, птичка, сейчас Рейчел ее сожрет…

– Лампа, смотри! – в полнейшем восторге завопил Кирюшка.

Мои глаза распахнулся помимо воли. Разноцветные перья украшали голову стаффордширихи – бесстрашная утка сидела на макушке Рейчел, а последняя, похоже, в полном восторге махала хвостом. Да и мопсы пребывали в дикой радости: Капа стояла на задних лапах, Адюша визжала от счастья, Муля потявкивала. Одна Феня забилась под стол (наша «дочь оленя», несмотря на громадные, совсем не мопсячьи объемы, труслива до беспамятства). Впрочем, и Рамик решил проявить осторожность – залез на стул и спрятал хвост между лап.

– Они приняли ее за Карлушу! – подпрыгнул Кирюшка.

– Точно! – осенило меня.

Полгода назад к нам приезжала в гости Светка Милёва, которая прихватила с собой Карлушу, большого говорящего попугая. Сначала наши собаки приняли птицу в штыки, но затем ситуация начала меняться. Умный Карлуша за один день выучил клички псов и заорал:

– Муля, сюда! Феня, живо! Рейчел, ко мне!

Стая просто ошалела от недоумения – что-то маленькое, в перьях, а командует по-человечески. Первой начала слушаться Карлушу Феня (она, как я уже говорила, самая трусливая и покорная), а последней сдалась Рейчел. Со стаффихой, кстати, случилась трагикомедия. Через неделю после появления Карлуши я, придя домой, заметила, что псина тяжело дышит. И на прогулке она не носилась, как сумасшедшая, а еле-еле таскала ноги. Немедленно вызванный ветеринар развел руками.

– Стаффордшириха здорова, как корова, но, похоже, она занималась физкультурой – очень устала.

В крайнем недоумении я проводила доктора. И решила отвезти Рейчуху в клинику. Ну правда, с какой стати псина лежит без задних лап? В отличие от только что ушедшего доктора, я великолепно понимала: приседание со штангой на могучей шее не является любимым досугом собаки, да и нет у нас дома ни гантелей, ни «блинов». Решив сначала прогреть машину, я спустилась вниз, завела мотор, поднялась наверх, открыла незапертую дверь в квартиру и вдруг услышала громкий голос Сережки:

– Встать, лечь, сесть. Встать, лечь, сесть!

Изумлению моему не было предела. Я хорошо знала, что старший сын Катюши на работе, более того – только-только с ним советовалась, в какую клинику лучше отвезти больную собаку, и вот теперь четко слышу знакомый баритон:

– Встать, лечь, сесть. Встать, лечь, сесть!