Нежный тиран

— Кажется, вы немного растеряны, мисс Гарнер. — Сильный акцент как нельзя лучше соответствовал необычной внешности знаменитого импресарио. — Можно спросить, что стало причиной столь сильного удивления?

— Ну… я никак не ожидала найти вас здесь, синьор. — Он не отводил от ее лица пытливого взгляда. Лаури показалось, что он слышит, как стучит ее сердце. — Я… я не могу понять, почему вы захотели поговорить со мной.

— Вы слишком скромны, синьорина. Садитесь, пожалуйста. — Не терпящим возражения жестом он указал на кресло и подвинул для себя стул, затем уселся напротив нее, скрестив длинные ноги в дорогих ботинках. Гость взял сигарету и затянулся, продолжая изучать лицо Лаури, ее огромные глаза и высокие скулы. — Меня заинтересовал ваш танец, — добавил он.

— Мой танец? — непонимающе переспросила Лаури. — Но мы все думали, что ваше внимание привлекла Джулия Рэй — она так хорошо танцует! — Лаури умоляюще перевела взгляд на свою тетю, затем на гостью. — Джулия — ваша звездная ученица, правда, мадам?

— Синьор ди Корте не разделяет моих взглядов, — пожала плечами мадам, всем своим видом показывая, что это пустая блажь.

— Правда? — Лаури не видела, что тетя Пэт выглядит самодовольно, как нахальный кот, слизнувший сливки с хозяйского блюдца.

Она снова повернулась к нахмурившемуся синьору ди Корте.

— Меня не интересуют внешность и положение в школе, — коротко бросил он. — Технического совершенства для меня еще не достаточно. Скажите мне, мисс Гарнер, вам нравится танцевать Одиллию?

— Да, синьор, — тихо пробормотала она.

— Вы бы не предпочли ей партию Одетты?

— Нет, — покачала головой Лаури. — Мне кажется, она менее выразительна.

— И менее страстна. — Его глаза были так проницательны, что ей захотелось спрятаться. — Я думаю, вы заметили, несмотря на свою молодость, что опытная балерина может изобразить на сцене любые эмоции. Возможно, вы не сознаете этого, но настоящая танцовщица должна обладать большим, нежели простой способностью с точностью автомата повторять механику танца.

Тут он насмешливо поклонился мадам Дарнелл и улыбнулся с таким шармом, что у Лаури перехватило дыхание.

— Танцор — что ножны для меча; сосуд, хранящий в себе огонь и вино. Мисс Гарнер, — его тон в один миг из бархатного превратился в железный, — почему на сцене вы вдруг срываетесь, ломая простейшие шаги? За сегодняшний вечер я дважды видел, как вы сфальшивили, словно ступали по раскаленным доскам. В чем дело?

Лаури недоуменно уставилась на него, затем неожиданно побледнела.

— Вы пришли сюда, чтобы посмеяться надо мной, синьор? — возмутилась она.

— Лаури! — строго взглянула на нее мадам Дарнелл. — Так не разговаривают с синьором ди Корте. Его советы бесценны для любой балерины.

— Моя дорогая, — застонала тетя Пэт. — Синьор ди Корте, вы должны простить мою племянницу — она всегда слишком болезненно воспринимала любую критику.

— Не беспокойтесь, синьора, я умею направлять эмоции и темперамент танцоров в нужное русло. — Импресарио исследовал бледное лицо Лаури ледяными глазами. — Che e stato signorina?[1]

Лаури поняла, что он задал ей вопрос и ждет ответа, но она не знала ни слова по-итальянски.

— Я спросил вас, в чем дело, — перевел он. — Мне кажется, вы танцевали хуже, чем могли бы.

— Я… мне нужно еще много учиться синьор — Она засунула руки в карманы и отважно взглянула в его темные глаза. — Мадам подтвердит мои слова…

— Отчего же? Лаури танцует едва ли не с тех пор, как научилась ходить, — с гордостью перебила ее тетя Пэт. — Ее родители были танцорами высочайшего уровня, и на сцене их…

— Пожалуйста. — Лаури повернулась к тете с потемневшими от боли глазами. — Я уверена, что синьору ди Корте все это неинтересно, хотя я благодарна за его внимание к моей партии. Вы ведь знаете, тетя Пэт, что я чувствую на сцене…

— Вы хотели бы заниматься балетом профессионально? — неожиданно отчеканил гость.

— Моя тетя мечтает об этом, — нахмурилась Лаури, вдруг пожелав, чтобы синьор ди Корте как можно скорее исчез из ее жизни и чтобы в гостиной снова воцарились мир и спокойствие. Сейчас же атмосфера была так накалена, что нервы присутствующих могли сдать в любую минуту.

— И это серьезный довод? — удивился он. — Вы танцуете только из-за любви к тете, хотя вам это не нравится?

— Нельзя сказать, что мне не нравится балет, — запротестовала Лаури. — Я люблю танцевать!

— Значит, вы боитесь сцены, — тихо предположил он.

Девушка напряглась, внезапно почувствовав, что он сам опасается своей проницательности.

— Мои родители погибли во время пожара в театре, когда мне было пять лет, — вспыхнула она. — Любой скажет, что в таком возрасте дети ничего не понимают, но я хорошо все помню. Меня до сих пор мучают ночные кошмары — и страх перед сценой. Танцуя, я все время думаю об этом, вот почему мне не стоит идти в профессиональный балет.