Незийский калейдоскоп

— Зачем ты с ним так? — спросила Ольга, когда Лиргисо исчез. — Я его не оправдываю, но он действительно беспокоился за Поля и пытался оказать помощь, пока вас не было, я же видела.

— Переживет. Для него главное — сильные впечатления. Верю, что все было так, как ты говоришь, но если завтра ему представится случай поизмываться над Полем, он такого шанса не упустит — тоже ведь острые впечатления, хотя и в другом роде. Для него жизнь — это бесконечное нанизывание впечатлений, и его не интересует, что хорошо, а что плохо. Мне это не нравится.

— Он начинает улавливать разницу между хорошим и плохим, если дело касается его собственной шкуры, — заметил Стив. — Тогда он буквально на лету все схватывает. Кто кроме меня будет кофе?

Они приканчивали уже третий кофейник, а снаружи все еще длилась белая с лиловым оттенком ночь, когда в комнате появились Лиргисо и Поль.

— Наконец-то, — вздохнула Ольга и поставила чашку на подлокотник, словно сразу отпала необходимость в кофейном ритуале.

Волосы у Поля были влажными, из-за чего казались более темными и прямыми, чем обычно. Взгляд вполне осмысленный — никаких осколков безумия, плавающих в глубине расширенных зрачков. На нем была шелковая кремовая рубашка с отложным воротником, такие же брюки и серебристый стеганый жилет.

— Доктор Суйме посоветовала сауну, чтобы избавиться от токсинов, — объяснил он, как будто оправдываясь. — А так как «цербер» располосовал мой костюм, пришлось надеть, что дали.

— Где сейчас Суйме? — спросил Стив.

— Пока Поль был в сауне, я вернул ее домой, — сказал Лиргисо. — Она чуть не плакала, когда мы прощались… Тина, не надо таких ужасных угрожающих гримас, я ничем не обидел доктора Суйме. Во всем, что не касается медицины, это простодушнейшее существо, и мне положительно незачем ее обижать. Но она решила, что я буду мучить Поля, и упрашивала меня отпустить его, это было очень трогательно, я сам чуть не прослезился. Поль очаровал ее.

Он продолжал держать Поля за локоть, хотя в этом больше не было необходимости. Тот резким движением высвободил руку, подошел к кофейному автомату и взял чашку.

— Вы бы посмотрели, как он струсил, когда увидел останки своего костюма! — с ухмылкой добавил Лиргисо. — Сразу встал в боевую стойку, хотя был в одних плавках, прелестная картинка! Поль, не сердись, это маленькая и вполне законная месть вот за это, — он показал на рану у себя на запястье.

— Я же предупредил, чтоб меня не трогали, — напомнил Поль. — Извини, я был не в том состоянии, чтобы повторить это несколько раз для самых тупых.

После некоторой задержки Живущий-в-Прохладе снисходительно бросил:

— Я бы не назвал эту плоскую остроту в духе полицейской школы ни оригинальной, ни уместной. Пристрастие к таким шуткам — признак незрелого ума.

«Зато она заставила тебя на две-три секунды онеметь. Ты просто не мог поверить, что это сказано тебе!»

— Доктор Суйме определила, что это был за яд? — перешел к делу Стив.

— Она склоняется к тому, что гинтийский чьюлуск, — Лиргисо устроился в кресле и с задумчивым видом соединил кончики пальцев. Порезы исчезли с его холеных рук, на ногтях играли переливы лазерного лака. — Психотропный препарат растительного происхождения, обнаружить его в организме невозможно, доктор сделала вывод на основе косвенных признаков. Кое-что осталось в сумраке непостигнутого, как выражаются в Могндоэфре. Для того чтобы человек после дозы чьюлуска испытывал непреодолимое желание убивать, он должен получить соответствующее внушение, иначе дело ограничится перевозбуждением и бесцельной бурной активностью. Поль был запрограммирован на убийство — но вопрос, каким образом? Сам он этого не помнит.

— Господи, Поль, зачем ты принял такую мерзость? — потрясенно спросила Ольга.

Поль собирался ответить, но Лиргисо перебил с покровительственной усмешкой:

— Ничего он не принимал. Дозу он получил на «Сиролле» — микроскопическую, так что мог не заметить укола. За ней должно было последовать внушение… Тина, ему кажется, что вы ни на секунду не расставались, но в памяти у него на этом отрезке сплошной туман. О, я помню о том, что ты у нас не женщина, а тергаронский киборг, — теперь Живущий-в-Прохладе уже ей адресовал ироническую улыбку, — но в мужской туалет вы вряд ли заходили вдвоем, это скандализировало бы приличную публику. Видимо, там все и произошло.

— Не было никаких туалетов, мы действительно не расставались, — Тина проигнорировала его ужимки, в то время как Поль с трудом сдерживался. — Ничего не понимаю, не могло же это случиться в моем присутствии… Хотя, стоп… Похоже, что так и было!

Она вспомнила странную парочку «фермеров», разговор об убийствах около экспозиции со светильниками-змеями. Убивать, резать, рвать на куски — это был назойливо повторяющийся рефрен, а Поль стоял с полузакрытыми глазами, как в трансе. Когда она рассказала об этом, Лиргисо вздохнул:

— Великолепная Тина, ты настолько презираешь интриги, что не способна распознать их, когда они плетутся у тебя под носом. И вот результат! Что ж, мне остается только поздравить тебя…