Незийский калейдоскоп

Ольга вздохнула, повернулась и вышла из холла. Тина посторонилась, чтобы пропустить ее, потом подошла к большому, от пола до потолка, окну — отсюда можно было увидеть холодное темно-синее небо над замерзшим водопадом. Сумерки будут длиться около двух месяцев, потом начнется медленный полярный рассвет.

Тина повернулась к Полю — он сменил позу, откинулся на спинку дивана, но выражение лица оставалось прежним.

— По-моему, Ольга кое в чем права, — Тина не хотела вызывать его на новый спор и говорила осторожно, взвешивая каждое слово. — Тебе стоит побывать у силарских целителей.

— Я справлюсь без них, — по его лицу скользнула легкая гримаса досады. — Меня в детстве водили к психотерапевтам, из лучших побуждений — хотели вылечить от галлюцинаций. А у меня не было галлюцинаций, просто я уже тогда видел то, чего не видят другие. Помню, когда мне было шесть лет, меня привели к женщине-психотерапевту, и она при мне жаловалась на головную боль, потом приняла таблетку, а я видел, что к ее голове присосалась такая светящаяся туманная штука вроде червяка. Я сказал об этом, но доктор решила, что это игра моего расстроенного воображения. Я боялся, что червяк нападет на меня, следил за ним и не слушал, что она говорит. Она потом сказала маме, что у меня навязчивые страхи и плохая концентрация внимания. Позже я научился различать то, что воспринимают все, и то, что вижу только я, тогда мои галлюцинации прекратились — с точки зрения окружающих, — он усмехнулся. — Психотерапевтам я с тех пор не доверяю, они могут просто не понять, что к чему. Особенно в моем случае.

— Силарцы знают о невидимом мире.

— Мне не нужна посторонняя помощь. Просто нет необходимости. Почему вы все решили, что я сижу и потихоньку съезжаю с рельсов на почве пережитого шока? Я занимаюсь совсем не этим.

— А чем же тогда? — Тина присела напротив, на ковер из искусственного меха.

— Я хочу все проанализировать, разобрать на составляющие. Со стороны Лиргисо было много суггестии — и в интонациях, и в том, что и как он говорил. Он причинял мне боль и в то же время твердил, что рядом с ним я в безопасности, что он будет меня защищать… В общем, внушать он умеет, но я-то на сто процентов невнушаемый — это выяснилось, когда нас в полицейской школе тестировали. Психологов это удивляло, якобы остальные психоэмоциональные характеристики у меня такие, что я должен обладать высокой внушаемостью, а у меня все неправильно. Они говорили, что я ходячая аномалия.

— Просто они держатся за свои классификации и стараются не замечать исключений. Хотя исключений в этой области наверняка больше, чем тех случаев, которые подчиняются правилам — как в незийской грамматике.

— Я окончательно убедился в том, что я не герой, — усмешка Поля стала кривой и напряженной. — Даже не потому, что опять не сумел убить его, несмотря на всю подготовку. Он начал нагревать браслет наручников… сказал, что нагреет до точки плавления, и я согласился… на его требование… — Поль говорил все сбивчивей, потом замолчал. — Тина, я не могу об этом. Понимаешь, он показал мне, какой я на самом деле. Раньше я думал о себе лучше.

— Да ни черта он тебе не показал! Когда ты пошел на обмен в Пьялашарте, чтобы спасти Ивену, разве ты был не такой, как на самом деле?

— Меня накачали стимуляторами, — хмуро напомнил Поль.

— Стимуляторами тебя накачали после того, как ты принял решение, что пойдешь туда. Для нас со Стивом не имеет значения, герой ты или нет — ты наш друг, и ты нам дорог такой, как есть. Ивене тоже нужен не герой, соответствующий героическому стандарту, а Поль Лагайм. Она вчера плакала из-за того, что ты не подходишь к ней.

— Тина, такой субъект, как я, просто не должен к ней подходить! Ты ведь не знаешь, что там было… К тому времени, как начался пожар, я уже понял, что не выдержу пыток и соглашусь на все. А он, похоже, с самого начала это понимал… Я пытался его убить, но это ничего не меняло.

— Ты оказался в этой ситуации потому, что заменил собой Ивену. Если уж ты решил все проанализировать, не сбрасывай со счета ключевые факты, без них выводы будут ложные.

— Тина… — Поль понизил голос до шепота. — Я с ним целовался, понимаешь?

— Я с ним тоже целовалась, причем неоднократно, — Тина пожала плечами. — Ну и что?

— Ничего.

— Вот именно. У силарцев есть афоризм: «Все, происходящее с нами, обладает лишь тем значением, каким мы сами его наделяем». На их языке это звучит короче.

— Я все-таки пойду к Ивене, — помолчав, сказал Поль. — Только не сейчас.

Тина провела рукой по шелковистому искусственному меху — имитация шкуры какого-то белого полярного хищника, — потом снова повернулась к Полю и спросила:

— Не всплыли новые детали?