Незнакомец. История одержимости. Книга 1

Я коснулся ее лицу. Провел пальцем по пухлой губе, на которой все еще отчетливо был виден вчерашний укус.

– Ты переживала за то, что здесь чужая?

Варя вдохнула и быстро кивнула.

– Я все еще помню, что здесь чужая.

– Теперь это твой дом, – я улыбнулся, заметив, как Варя скривила лицо. – Твой дом. Твоя жизнь. Больше никто нам не помешает.

– Что ты хочешь сказать?

Она замерла в моих руках. Будто перестал дышать. Я ощущал под ладонями, как пульсировала кровь в ее теле. Я перестал прикасаться к ее щеке. Стянул с пальца кольцо под напуганный взгляд Вари. Она следила за бесхитростным, но столь желанным для меня движением. Кольцо сжал в кулак, а второй вновь потянулся к Варе. Я нуждался в ее тепле.

– Эльвира сегодня ночью попала в аварию. Она погибла.

– Не может быть, – прохрипела Варя, и оттолкнула мои руки. – Не может быть, – зашептала она.

– Я был на опознании. И на месте аварии. Она погибла. Осталось решить несколько вопросов, в том числе организовать похороны. А после мы можем официально подтвердить наши отношения.

Варя лишь качала головой. Я видел, как бледнело ее лицо. Как тряслись руки.

– Неужели ты так переживаешь из-за нее? Она же грозилась убить тебя? – я удивленно изогнул бровь. Внутри было пусто.

Но девчонка молчала, лишь трясла головой.

– Ну же, ответь, – теперь мой голос был тверд. Варя шарахнулась и уставилась на меня.

– Мы только что… А она мертва. Нет, не может быть! Этого просто не может быть…

– Варя, подойди ко мне.

– Нет, – она вновь покачала головой и, обогнув меня, выскочила из кабинета. Что же, пусть бежит. От меня не убежать.

Я смотрел на то, как закрылась дверь на доводчике, как в коридоре исчезала Варя, и улыбался. Впервые так, по-настоящему. Что же, моя жена мертва, женщина, которую я до одержимости хочу, рядом. Осталось решить еще пару личных проблем, и никто нам точно не помешает. Никто больше не будет руководить моей жизнью. Я получу свою настоящую свободу.

Дом погрузился во всепоглощающий хаос. И я словно тень блуждала в этом мраке, не веря в то, что произошло. Он же хотел просто развестись? Но она мертва.

Я не верила, но смотрела за тем, как дом наполнялся ритуальной атрибутикой. Как здесь появлялись незнакомые люди. Приехала Петра.

Она смотрела на меня так, как я не ожидала. Я думала, она возненавидит меня, возможно даже будет проклинать, как делала это уже мертвая жена Марата. Но Петра молчала. И ее молчание пугало хуже любого оскорбления или угрозы. Она молчала даже тогда, когда я была вынуждена натягивать на себя черное платье-футляр, специально доставленное мне по такому случаю. Марат позаботился.

Весь день он занимался организационными вопросами, и ко мне не приближался. Принимал соболезнования, общался с высокопоставленными персонами и известными личностями, которые торопились высказать ему свои слова утешения. А он говорил так, будто действительно был опечален. Но на его лице была маска. Искусная, удивительно настоящая. Таким я видела его лишь с чужими людьми. Со мной он мог раскрыться. Для них он играл. Как играла и я, под бдительным присмотром Петры поправляя маленькую шляпку с черной вуалью. Словно героиня из американского кино. Вот только за окном не лил дождь, а на душе было чертовски неспокойно. Чего мне еще ждать от Марата? Потому что я не верила ему. До последнего не верила в то, что авария была случайной. Что она была пьяна, когда садилась за руль. Я не верила, но продолжала оставаться тенью Марата, прячась за его спину в тот момент, когда в доме появились родители, и тот, кого мне нужно было опасаться даже больше, чем Марата.

Амир Фаритович Салмин. Человек, разрушивший жизнь многих, и все еще пытающийся уничтожить собственного внука.

Глава 49.

Пожалуй, похороны были наилучшим представлением в моей жизни. Самые тяжелые случились после смерти матери, но я плохо помнил ее. И не хотел вспоминать сейчас, когда дед смотрел на меня так, будто я во всем был виноват. Только я. Вторые по торжественности были похороны отца. Наследник деда, его единственный сын. Но он не сильно огорчился, имея меня под рукой как запасного наследника. Сейчас же у него был еще один запасной внук, которой на удивление держался довольно далеко от родни. Словно был тут чужим. Да, так и было.

Я же продолжал следить за представлением, принимая соболезнования. Ну вот, Эльвира даже на собственных похоронах могла привлечь к себе лишнее внимание. Ее родители рыдали, утешаемые прочими собравшимися. Дед сидел в кресле, постукивая тростью. А я старался выглядеть так, будто был тоже огорчен. Но точно знал, его не провести. Он смотрел на меня и видел ту, ради которой все было устроено.