Незнакомец в зеркале

— Конечно. Я занят целый день, у меня определенные часы, и я каждый вечер прихожу домой точно к ужину.

Теперь эти двое изучали Тоби, разглядывая и оценивая его, и прямо во время номера они стали переговариваться друг с другом, как будто Тоби в комнате не было.

— Он совсем не умеет стоять.

— Он машет руками, словно дрова колет. Мы могли бы, наверное, написать для него сценку с дровосеком.

— Он слишком уж переигрывает.

— Господи, с таким-то материалом ты сам что бы делал на его месте?

Это с каждой секундой все больше выбивало Тоби из колеи. Он вовсе не обязан здесь оставаться и выслушивать оскорбления от этих двух сумасшедших. Тем более что материал у них наверняка паршивый.

И наконец он не выдержал.

Он остановился, голос его дрожал от ярости.

— Я не нуждаюсь в вас, ублюдки вы этакие! Мерси за гостеприимство.

Он направился к двери.

Рейнджер вскочил в неподдельном удивлении.

— Эй! Какая муха тебя укусила?

Тоби свирепо накинулся на него:

— А то ты не знаешь, черт тебя побери! Ты… ты…

Он был так расстроен, что чуть не заплакал.

Рейнджер повернулся и озадаченно уставился на О'Хэнлона.

— Должно быть, мы его обидели.

— Да неужели?

Тоби набрал в грудь побольше воздуха.

— Послушайте, вы, мне наплевать, если я вам не нравлюсь, но…

— Да мы любим тебя! — воскликнул О'Хэнлон.

— Мы считаем, что ты прелесть! — поддержал его Рейнджер.

Совершенно сбитый с толку, Тоби переводил взгляд с одного на другого.

— Что? Но вы же ведь…

— Знаешь, в чем твоя беда, Тоби? У тебя нет уверенности в себе. Расслабься. Конечно, тебе придется многому научиться, но, с другой стороны, если бы ты был готовым Бобом Хоупом, то тебе нечего было бы здесь делать.

О'Хэнлон добавил:

— И знаешь почему? Потому, что Боб сегодня в Кармеле.

— Играет в гольф. Ты играешь в гольф? — спросил Рейнджер.

— Нет.

Писатели в растерянности посмотрели друг на друга.

— Значит, все гольфовые остроты отпадают. Вот черт!

О'Хэнлон снял телефонную трубку.

— Принеси нам, пожалуйста, кофейку, Заза!

Он положил трубку и повернулся к Тоби.

— Знаешь, сколько в нашем милом маленьком бизнесе подвизается людей, воображающих себя комиками?

Тоби покачал головой.

— Могу тебе сказать точно. Три миллиарда семьсот двадцать восемь миллионов — это не считая брата Мильтона Берля. В полнолуние они все выползают из своих щелей. По-настоящему классных комиков едва ли наберется с полдюжины. Остальные никогда ими не станут. Комедия — это самое серьезное дело на свете. Смешить — чертовски трудная работа, кого ни возьми — хоть комика, хоть комедийного актера.

— А какая разница?

— Разница большая. Комик открывает смешные двери. Комический актер смешно открывает двери.

Рейнджер спросил:

— Ты когда-нибудь задумывался, почему один комедийный актер мгновенно становится популярным, а другой проваливается?

— Из-за материала, — сказал Тоби, желая польстить им.

— Черта с два! Последнюю новую остроту придумал Аристофан. Шутки в принципе всегда одни и те же. Джордж Бэрнс может пересказать все шесть анекдотов, которые только что рассказал парень, стоявший в программе перед ним, и публика у Бэрнса будет смеяться громче. Знаешь почему? Индивидуальность. («Как раз это говорил ему Клифтон Лоуренс».) Без нее ты ничто и никто. Начинаешь с индивидуальности, превращаешь ее в образ. Возьми Хоупа. Если бы он вышел на сцену и выдал монолог под Джека Бенни, он бы провалился. Почему? Да потому, что он уже создал свой образ, и публика ждет от него именно этого. Когда Хоуп выходит на сцену, зрители хотят слышать его скорострельные остроты. Это такой симпатичный остряк, парень из большого города, которому тоже иногда достается. Джек Бенни — полная противоположность. Он не будет знать, что делать с монологом в стиле Боба Хоупа, зато он может заставить публику визжать и плакать, просто держа двухминутную паузу. У каждого из братьев Маркс тоже есть свой образ. Фред Аллен — уникальная личность! И тут мы подходим к тебе. Знаешь, в чем твоя проблема, Тоби? Ты — это все они, от каждого понемножку. Ты подражаешь всем известным комикам. Ну и чудненько — если ты согласен всю свою жизнь кого-то имитировать. Если же хочешь добиться настоящего успеха, тебе надо создать свой собственный образ. Когда ты выходишь на сцену, то еще до того, как откроешь рот, публика должна знать, что перед ней стоит Тоби Темпл. Усекаешь?

— Да.

Теперь заговорил О'Хэнлон.

— Знаешь, что у тебя есть, Тоби? Симпатичное лицо. Жаль, что я уже помолвлен с Кларком Гейблом, а то бы втюрился в тебя. В тебе есть какая-то наивная умилительность. Если ее подать в подходящей упаковке, она может принести чертову уйму денег.

— Не говоря уже о чертовой уйме девочек, — добавил Рейнджер.