Незнакомец в зеркале

Дэвид Кенион был совсем не такой. Ему случалось обнять ее одной рукой за плечи или прикоснуться к ней, и тогда откликалось все тело Жозефины. Раньше никто и никогда не будил в ней такого отклика. В те дни, когда она не видела Дэвида, она не могла думать ни о чем другом.

Она не давала себе отчет в том, что влюблена в него. По мере того как проходили одна за другой недели и они проводили все больше и больше времени в обществе друг друга, Жозефина поняла, что чудо все-таки произошло: Дэвид в нее влюбился.

Он обсуждал с ней свои проблемы и те трудности, которые возникали у него с семьей.

— Мама хочет, чтобы я взял на себя ведение всех дел, — рассказывал ей Дэвид, — но я не уверен, что именно так хочу провести свою оставшуюся жизнь.

Помимо нефтяных разработок и нефтеперерабатывающих заводов капиталы Кенионов были вложены в одну из самых крупных на юго-западе скотоводческих ферм, ряд отелей, несколько банков и крупную страховую компанию.

— А просто сказать ей «нет» ты не можешь, Дэвид?

Дэвид вздохнул.

— Ты не знаешь моей матери.

Жозефина была знакома с матерью Дэвида. Это миниатюрная женщина (казалось невероятным, что Дэвид появился на свет из этой хрупкой фигурки) родила троих детей. Во время и после каждой беременности она чувствовала себя очень плохо, а после третьих родов с ней случился сердечный приступ. В последующие годы она не раз описывала свои страдания детям, которые выросли в убеждении, что их мать намеренно рисковала своей жизнью в стремлении подарить жизнь каждому из них. Это давало ей в руки мощный рычаг воздействия на семью, которым она беспощадно пользовалась.

— Я хочу по-своему прожить свою жизнь, — жаловался Дэвид Жозефине, — но не могу сделать ничего такого, что причинит боль маме. Дело в том, что, как считает доктор Янг, ей не так уж много осталось жить.

Однажды вечером Жозефина рассказала Дэвиду о своей мечте отправиться в Голливуд и стать кинозвездой. Он посмотрел на нее и уверенно произнес:

— Я не позволю тебе уехать.

Она почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце. Каждый раз, когда они бывали вместе, ощущение близости между ними становилось все сильнее. Происхождение Жозефины не имело для Дэвида никакого значения. Он начисто был лишен всякого снобизма. Поэтому настоящим шоком явилось для нее то, что произошло в один из вечеров у ресторана для автомобилистов.

Ресторан закрывался, и Дэвид ждал ее, сидя в своей машине. Жозефина была на кухне вместе с Пако и торопливо убирала на место последние подносы.

— Важное свидание, а? — спросил Пако.

Жозефина улыбнулась:

— Как ты догадался?

— Потому что у тебя такой вид, как на Рождество. Твое хорошенькое личико все так и светится. Скажи ему от меня, что он везучий hombre!

Жозефина улыбнулась и пообещала:

— Ладно, скажу.

Повинуясь какому-то порыву, она перегнулась через стол и поцеловала Пако в щеку. Секундой позже раздался рев автомобильного двигателя и визг покрышек. Она обернулась и успела увидеть, как белая спортивная машина Дэвида врезалась а бампер другого автомобиля и понеслась прочь от ресторана. Она стояла, не в силах поверить в случившееся и глядя вслед удаляющимся красным огням.

В три часа утра, когда Жозефина без сна металась по постели, она услышала, как под окном ее спальни затормозила машина. Она поспешно подошла к окну и выглянула. Дэвид сидел за рулем. Он был очень пьян. Жозефина быстро накинула халат на ночную рубашку и выскочила на улицу.

— Садись, — скомандовал Дэвид. Жозефина открыла дверцу и скользнула на сиденье рядом с ним. Наступило долгое тяжелое молчание. Когда Дэвид наконец заговорил, голос его звучал сдавленно, но не только от выпитого виски. У него изнутри рвалось какое-то бешенство, какая-то свирепая ярость, которая выталкивала из него слова, подобно маленьким взрывам.

— Ты не моя собственность, — произнес Дэвид. — Ты свободна поступать так, как тебе заблагорассудится. Но пока ты встречаешься со мной, будь любезна, не целуйся ни с какими проклятыми мексиканцами. П-понятно тебе?

Она растерянно посмотрела на него и объяснила:

— Когда я поцеловала Пако, я это сделала потому… ну, он сказал такую вещь, которая меня очень обрадовала. Он мой друг.

Дэвид сделал глубокий вдох, пытаясь обуздать бурлившие в нем эмоции.

— Я собираюсь рассказать тебе одну историю, которую не рассказывал никогда ни одной живой душе.

Жозефина замерла в ожидании, недоумевая, что за этим последует.

— У меня есть старшая сестра, — начал Дэвид. — Бет. Я… Я очень ее люблю.

Жозефина смутно помнила Бет, светловолосую, белокожую красавицу, которую она иногда видела, когда приходила поиграть к Мэри Лу. Жозефине было восемь лет, когда Бет умерла. Дэвиду, наверное, около пятнадцати.

— Я помню, когда умерла Бет, — сказала Жозефина.

Следующие слова Дэвида ошеломили ее:

— Бет жива.

Она уставилась на него.

— Но я… ведь все думали…