Незнакомцы на Монтегю-стрит

Стараясь не смотреть в угол комнаты, откуда – я это чувствовала – она наблюдала за мной, я положила гитару на кровать.

– У нее все хорошо, и теперь они с Джеком ладят гораздо лучше. Ты на это надеялась, я знаю. Вот почему ты отправила ее сюда.

Мне так холодно.

Я кивнула:

– Ты была хорошей матерью, Бонни. Взгляни на Нолу, и ты это увидишь. С ней все будет в порядке. Но тебе пора двигаться дальше. Я могла бы помочь тебе, если ты мне позволишь.

Я больше не хочу мерзнуть.

– Тогда скажи мне, Бонни, чего ты хочешь? Что тебе нужно знать?

Слово, когда оно прозвучало, как будто обрушилось с потолка, словно дождь, пропитав меня с головы до ног своим смыслом.

Прощение.

Мне на глаза мгновенно навернулись слезы.

– Возможно, она еще этого не осознала, но я знаю: Нола простила тебя за то, что ты оставила ее. Но ей кажется, что ты ушла потому, что не считала ее чем-то важным. Она не понимает, почему ты оставила ее.

Ей без меня лучше. Я не хотела, чтобы она и дальше страдала из-за меня.

– Нола любит тебя. Ты ведь это знаешь, верно? Она просто сердита и растерянна. Но она всегда любила тебя.

Скажи Джеку…

Свет в углу задрожал, и ее голос оборвался.

– Что я должна сказать Джеку… что?

Я не очень сильная. Я не могу… сказать тебе… все.

– Так что я должна сказать Джеку? – повторила я, чувствуя, что она ускользает.

Скажи Джеку… Мне жаль. Скажи ему… Нола…

Я посмотрела в угол комнаты: там виднелась лишь голова Бонни, ее лицо и волосы. Остальная часть тела уже исчезла.

– Что насчет Нолы?

Только… Нола. Он знает. Он знает, как… найти глаза моей дочери.

Она сжалась до крошечного пятнышка света. Ничего не понимая, я покачала головой. У меня без ответа оставалась еще тысяча вопросов.

– На днях… на кладбище… Почему ты пыталась защитить меня?

Светящаяся точка исчезла, унеся с собой ледяной холод, но оставив тихий звук гитарного аккорда и безошибочный звук женского смеха.

Глава 22

Я проснулась от криков Нолы. Я вскочила с кровати, едва не наступив на Генерала Ли, и едва не столкнулась с матерью в коридоре перед спальней Нолы. Я без всякого стука толкнула дверь. На мое счастье, та сразу открылась.

Генерал Ли заскулил, оставшись ждать в коридоре, а мы с матерью вошли в комнату. Жалюзи все еще были опущены, но в тусклом утреннем свете я смогла разглядеть очертания мебели и гитару Бонни, прислоненную к стулу. Нола лежала на кровати, свернувшись в позе эмбриона. Простыни валялись на полу. От пота ее волосы прилипли к голове. Дыхание было учащенным, глаза закрыты, голова моталась из стороны в сторону.

– Нола! – Моя мать включила верхний свет и села на кровать рядом с ней. Придержав одной рукой голову девочки, она другой пощупала ее лоб. – Она вся горит. Принеси стакан воды из ванной, – сказала она мне.

Возвращаясь, я случайно задела ногой гитару Бонни, прислоненную к стулу. Та покачнулась. В течение последних нескольких вечеров я слышала, как Нола тихонько играет на ней, как будто не хочет, чтобы кто-то услышал ее. Я узнала первые такты песни, которая вечно крутилась в глубине моего сознания, но Нола всегда обрывала мелодию, как будто не помнила, что играть дальше. Я также узнала что-то очень похожее на «Танцующую королеву», но решила никак это не комментировать.

Поставив стакан с водой на тумбочку, я увидела, как моя мать ласково поглаживает Нолу по спине и шепчет, пытаясь ее разбудить:

– Открой глаза, Нола. Это просто дурной сон. Открой глаза, и все плохое уйдет.

Нола резко открыла глаза. Ее зрачки были расширены – два черных бездонных колодца.

– Остановите ее, – прохрипела она. – Они хотят, чтобы я остановила ее.

Я передала матери стакан с водой, и та поднесла его к губам Нолы:

– Выпей. Это поможет тебе стряхнуть сон, и тогда мы поговорим.

Нола села в кровати, поморгала, словно пытаясь стряхнуть наваждение, и сделала два глубоких глотка. Мать забрала у нее стакан. Нола поднесла руки к лицу и убрала налипшие на лоб влажные волосы.

– Что случилось? – спросила она, глядя то на мою мать, то на меня, как будто она только сейчас осознала наше присутствие.

– Тебе приснился дурной сон, – пояснила моя мать. – Ты кричала, и мы с Мелли пришли посмотреть, что с тобой не так.

Я шагнула вперед, и под моей ногой хрустнуло что-то твердое. Подняв ногу, я увидела на полу игрушечную фигурку Уильяма Маниго. Голова мальчика была повернута под уже хорошо знакомым неестественным углом.

– Черт, – выругалась я. – Я наступила на одну из фигурок и сломала ее. Не волнуйся. Я ее починю. Я уже великий мастер по части склеивания. Но тебе не следует бросать их на пол.

Нола широко раскрыла глаза:

– Я не бросала.

Мы с матерью переглянулись.

– Где ты ее оставила?