Незнакомцы на мосту

Присяжные вышли из зала суда, после чего мы внесли рекомендацию об оправдании. Мы также предложили изъять некоторые места из показаний и обвинительного акта. Все наши рекомендации были отклонены. Абель сидел спокойно и смотрел твердым взглядом сквозь свои очки без оправы. Когда обсуждение закончилось, он передал мне четыре исписанных листка, озаглавленных: «Заметки по делу Р. И. Абеля».

Он писал, что о Хэйханене сложилось впечатление как о двоеженце, воре, обманщике и пьянице и что тот оказался «в компании своего духовного брата, сержанта Роудса». Он критиковал обвинение за то, что оно связало его с Роудсом. Абель писал, что это было сделано на основе теории о «спицах одного и того же колеса», примененной для обоснования «заговора». Исходя из этой версии, писал Абель, его, несомненно, можно было бы связать также с Розенбергами и Хис-сом или любым другим человеком, которым, как полагают, руководил московский «центр» шпионажа.

Из представленных доказательств видно лишь, что он и Хэйханен должны были «разыскать» Роудса. Абель высказал предположение, что и какое-то другое лицо или группа могли получить задание вступить в контакт с Роудсом.

«Цели шпионажа широки. В одно?.: случае он может быть направлен специально на получение военной информации, в другом — информации по ядерным проблемам, в третьем — по вопросам экономики и техники, а также информации об отношении народа к политическим событиям. Разумно было бы предположить, что различные группы людей направляются на выполнение заданий в различных сферах, поскольку для выполнения этих задач требуются различные качества».

Он высмеивал показания Хэйханена, заявившего, что Абель охарактеризовал Роудса как хорошего потенциального агента, поскольку тот являлся военнослужащим и имел родственников, работающих в атомной промышленности. Он сказал, что подобное утверждение носит гипотетический характер «и в равной мере может относиться к любому человеку, например к Эдгару Гуверу или даже с еще большим основанием к министру обороны».

Через все заметки Абеля проходила мысль о том, что в ходе процесса суду не были представлены какие-либо доказательства, подтверждающие тот факт, что собиралась или передавалась информация военного характера. «Все это существует лишь в виде неподтвержденного предположения, а не доказательств».

Я был уверен в том, что Абель написал эти тезисы для моего руководства при подготовке заключительного выступления. «Говоря об этом деле в целом, — писал он, — представляется предпочтительным занять «объективную, в духе здравого смысла» позицию и не прибегать к аргументам эмоционального плана. Применительно к X. и Р. (он везде писал X. вместо Хэйханен) некоторая эмоциональность представляется уместной. X., по его собственным словам, был изобличен как неумелый работник, пьяница, обманщик и вор. Далее, он продемонстрировал полное безразличие к своей семье в СССР. Нет сомнений, что его измена продиктована не какими-либо идеологическими соображениями, а лишь трусостью человека, лишенного всяких моральных устоев. Применительно к нему нельзя говорить о каком-то чувстве патриотизма и силе характера — он просто трус. То же самое относится и к Роудсу.

Выступая за подход с позиции «здравого смысла», возможно, будет целесообразно в какой-то форме указать, что это единственно возможный подход для присяжных, ввиду того что они не имеют юридического образования.

Четверг, 24 октября

В этот жаркий день зал суда был переполнен. В соответствии с существующими правилами первым с заключительной речью должен был выступать я. И я испытывал удовлетворение по этому поводу. Теперь мои слова должны были быть обращены целиком и полностью к присяжным, поэтому я подошел поближе к ним. «Донован. Я обращаюсь к суду, к дамам и господам присяжным.

Этот процесс обогатил мой жизненный опыт, а также, как я полагаю, и ваш. Подобно всякому опыту он приобретает конкретный смысл лишь при ретроспективном рассмотрении.

Как вы, вероятно, помните, в начале процесса я говорил вам, в чем заключается ваш долг как добросовестных присяжных. Я разъяснил, что он состоит в том, чтобы постараться как можно более объективно оценить соответствующие факты и установить, подтверждают ли доказательства, представленные данному суду, виновность этого человека по фамилии Абель в совершении тех преступлений, которые ему приписываются. Я также подчеркнул, что данное судебное разбирательство не является процессом над коммунизмом или над Советской Россией. Задача, о которой я только что упомянул, это единственная стоящая перед вами задача. В этом зале вы, и только вы одни, имеете право вынести решение, виновен или невиновен человек по каждому конкретному обвинению.

Припомним, какие обвинения выдвигались в ходе слушания этого дела. Первое обвинение, содержащееся в обвинительном акте и единственное, касающееся уголовно наказуемого преступления, сводится, говоря коротко, к обвинению в заговоре с целью передачи информации, связанной с вопросами национальной обороны и атомной энергетики.