Незнакомцы в поезде

- Знаю. Знаю уже некоторое время. Я не выдал его - вот почему я считал, что тут моя вина. - Гай облизал губы. Каждый слог давался с трудом. И почему он раскрывается так осторожно, маленькими шажками? Где все его фантазии, воображаемое удовольствие и облегчение от того, что он выпалит всё сразу? - Поэтому я и виню себя. Я... - Оуэн пожал плечами и тем остановил его. Оуэн прикончил свой стакан, Гай машинально встал и намешал ему еще. - Поэтому я и виню себя, - повторил Гай. - Я должен рассказать вам об обстоятельствах. Непростых. Видите ли, я познакомился с Чарльзом Бруно в поезде, который шел в Меткалф. В июне, перед тем как она была убита. Я ехал, чтобы получить развод. - Гай сделал глотательное движение. Вот они слова, который Гай не говорил еще никому, и говорил по собственной воле, и они звучали сейчас так по-рядовому, даже неловко. В горле появилась хриплость, от которой он никак не мог избавиться. Гай внимательно всматривался в вытянутое, темное, напряженное лицо Оуэна. Теперь оно было не таким нахмуренным. Он снова положил ногу на ногу. Гай ни с того ни с сего вспомнил его серые башмаки из оленьей кожи, в которых он был на слушании. Сейчас на нем были простые коричневые ботинки с эластичными вставками по бокам. - И-и...

- Да? - помог ему Оуэн.

- И я назвал ему имя Мириам. Сказал ему, что ненавижу ее. А Бруно был помешан на идее убийства. Двойного убийства.

- Господи Иисусе! - прошептал Оуэн.

"Иисус" напомнило ему о Бруно, и у Гая появилась ужасная, ужаснейшая мысль о том, что он может заманить Оуэна в ту же самую ловушку, в какую Бруно заманил его, а Оуэн в свою очередь заманит следующего незнакомца, тот следующего, и так - в бесконечной прогрессии заманиваемых и попавшихся в ловушку. Гай вздрогнул и сцепил руки.

- Моя ошибка была в том, что я рассказал незнакомцу о своих личных делах.

- Он говорил вам, что собирается убить ее?

- Нет, конечно нет. У него идея такая была. Он был ненормальный, психопат. Я велел ему замолчать и идти к черту. И я отделался от него! Гай снова оказался в купе. Он выходил из него на платформу. Он слышал хлопок тяжелой двери вагона. Отделался! Это он так думал!

- Вы не говорили ему, чтобы он это сделал?

- Нет. И он не говорил, что собирается сделать это.

- Выпейте чистого виски. Что вам не сидится на месте? - Медленный, неприятный голос Оуэна раздался так, словно тяжелый камень грохнулся о сухую землю.

Гаю не хотелось сидеть, и пить не хотелось. Подобное виски он пил в купе Бруно. Но сейчас был конец, и он не хотел, чтобы он был, как начало. Он притронулся к виски с водой, которое он налил себе ради приличия. Когда он обернулся, Оуэн наливал себе еще виски в стакан и продолжал лить, чтобы показать, что он не делает это у Гая за спиной.

- Та-ак, - медленно промолвил Оуэн. - Значит, если этот парень был ненормальный, как вы сказали... Такое же мнение высказал в конце концов и суд, что он был сумасшедший, правильно?

- Да.

- Представляю, как вы чувствовали себя после этого. Но если это была только беседа, вроде той, что вы сказали, то я не знаю, за что вам себя так уж сильно винить.

Гай смотрел на Оуэна, не веря собственным ушам. Может, тот чего-то не понял?

- Понимаете...

- Когда вы узнали об этом? - Карие глаза Оуэна подернулись поволокой.

- Месяца через три после того, как это случилось. Но понимаете, если бы не я, Мириам была бы сейчас жива. - Оуэн снова приложился губами к стакану. Гай почти чувствовал на вкус это месиво из виски и кока-колы, уходившее в широкий рот Оуэна. Что собирается делать Оуэн? Вскочить и бросить стакан, и задушить его, как Бруно задушил Мириам? Он не мог себе представить, что Оуэн будет продолжать сидеть на своем месте, но проходили секунда за секундой, а Оуэн не шевелился. - Понимаете, я должен был рассказать вам, - продолжал пояснять Гай. - Я считал, что вы единственный человек, кому я нанес жестокую душевную травму, человек, больше всех пострадавший и страдающий. Ее ребенок был вашим. Вы собирались жениться на ней. Вы любили ее. Именно вы...

- Черт возьми, я не любил ее. - Оуэн смотрел на Гая, и при этом его лицо осталось абсолютно неизменным.

Гай в ответ не моргая посмотрел на него. Не любил ее, не любил, вертелось у него в голове. Его мысль с трудом двинулась вспять, извлекая из запасов старые уравнения, который теперь не сходились.

- Не любили ее? - переспросил он.

- Нет. Ну, не в том смысле, как вы, кажется, думаете. Я, конечно, не хотел, чтобы она умерла, и, понимаете, я сделал бы всё, чтобы не дать ей умереть, но я был вполне рад, что мне не придется жениться на ней. Жениться - это было так, идея. Вот почему она завела ребенка. Это не вина мужчины, я считаю. А вы?

Оуэн смотрел на Гая с пьяной прямотой, ожидая ответа, его широкий рот сложился в неровную твердую линию, каким был тогда, во время дачи свидетельских показаний. Он ждал, что Гай скажет что-нибудь, даст оценку его поведению в отношении Мириам.