Незнакомцы в поезде

Бруно вышел на балкон с ограждением из кованого железа. Утреннее солнце было, пожалуй, приятным. Газон внизу, просторный и ровный, как поле для гольфа, тянулся до океана. Бруно увидел Сэмми Франклина, одетого в белую теннисную форму. Он нес ракетки под мышкой и широко улыбался его матери. Сэмми был крупным и дряблым, как раздавшийся боксер. Он напомнил Бруно одного голливудского актеришку, увивавшегося за матерью, когда они ездили туда три года назад, - Александра Фиппса. И чего у него в голове держатся их паршивые имена? Слышен был смех Сэмми, когда он протягивал руку матери, и старая ненависть снова вспыхнула в нем. Дерьмо. Он с отвращением отвел взгляд от широкого фланелевого зада Сэмми и стал смотреть по сторонам. Пара пеликанов тяжело перелетели через забор и плюхнулись на газон. Вдали на фоне бледного океана он увидел парус. Три года назад он просил мать купить ему парусную лодку. Теперь она у него есть, но он к ней и не подходит.

За коричневым оштукатуренным углом дома стучали теннисные мячи. Внизу стали бить часы, но Бруно ушел с балкона, так и не узнав, сколько сейчас. Он предпочитал смотреть на часы случайно, и попозже, и узнавать, что в данный момент больше времени, чем он ожидал. Если с утренней почтой не будет письма от Гая, то можно сесть на поезд и съездить в Сан-Франциско. А с другой стороны, его последние воспоминания о Сан-Франциско не доставляли ему удовольствия. Уилсон привез с собой в отель пару итальянцев, Бруно оплатил все обеды и несколько бутылок хлебной водки. С его телефона звонили в Чикаго, потом отель записал два звонка в Меткалф, хотя второго Бруно никак не смог припомнить. И когда он в последний день расплачивался по счету, у него не хватило двадцати долларов. Чековой книжки у него не было, так что отель, лучший в городе, задержал его багаж до тех пор, пока мать не перевела ему деньги. Нет, он не поедет больше в Сан-Франциско...

- Чарли! - раздался высокий и приятный голос бабушки.

Он увидел, как изогнутая ручка двери задвигалась, и невольно метнулся было к вырезкам на кровати, но затем вместо этого подался в ванную. Там он положил в рот зубной порошок: бабушка чувствовала, когда он пил, как старатель-трезвенник на Клондайке.

- Ты готов позавтракать со мной? - спросила бабушка.

Бруно вышел, расчесывая волосы.

- Ой, да ты уже нарядился.

Она повернулась своей маленькой хрупкой фигуркой к нему, как это делают модели, и Бруно улыбнулся. Ему нравилось черное кружевное платье с розовым атласом под ним.

- Ты прямо как балкон.

- Спасибо, Чарли. Я хочу до полудня выйти в город и думаю, что тебе, возможно, захотелось бы сопровождать меня.

- Вполне. Да, с удовольствием, бабуля, - сказал он вполне натурально.

- А-а, так это ты мою "Таймс" режешь! А я думала, кто-то из прислуги. Видно, ты очень рано вставал эти дни?

- Да, - с готовностью согласился Бруно.

- Когда я была молодой, мы, бывало, вырезали стихи из газет для своих альбомов. Чем мы их только не заполняли! А ты что будешь с ними делать?

- Так, подержу...

- У тебя тоже есть альбом?

- Нет.

Бабушка смотрела на него, а он хотел, чтобы она посмотрела на вырезки.

- О-о, ты у нас, оказывается, еще ма-аленький! - Она ласково прихватила его за щеку. - У тебя еще пушок на щеке. И чего твоя мама так беспокоится за тебя?

- Ничего она не беспокоится.

- Время пройдет, повзрослеешь. Пошли вниз и позавтракаем.

На лестнице Бруно подал бабушке руку.

- Мне нужно сделать пустяковые покупки, - сообщила она, наливая ему кофе, -а потом, я думаю, устроим что-нибудь интересное. Может быть, сходим на хороший фильм - с убийством - или в парк отдыха. Сто лет не была в таком парке. - Бруно даже глаза вытаращил на нее. - Ты какой фильм предпочел бы? Впрочем, там можем выбрать.

- Я предпочел бы парк, бабуля.

Бруно получил огромную радость от этого дня. Он помогал бабушке садиться в машину и выходить, водил по парку, хотя бабушка не многое могла делать и есть. Но они вместе покатались на чертовом колесе, при этом Бруно рассказал ей, какое большое колесо есть в Меткалфе, но она не спросила, когда он успел там побывать.

Когда они вернулись домой, Сэмми Франклин был еще у них, он остался на ужин. Едва Бруно увидел Франклина , его брови сразу сошлись у переносицы. Бруно знал, что бабушка любит Сэмми не больше, чем он, и почувствовал большую нежность к бабушке потому, что она приняла Сэмми безропотно, словно дворняжку, которую мать подобрала на улице. Что они с матерью делали тут целый день? Они сказали, что были в кино, в одном из кинотеатров Сэмми. И еще сказали, что для Чарли есть письмо, оно наверху, в его комнате.

Чарли бросился наверх. Письмо пришло из Флориды. Он быстро вскрыл конверт, его руки дрожали хуже чем с перепоя. Никогда он так не ждал письма, даже будучи в детстве в лагере, когда ждал писем от матери.

"6 сентября.

Дорогой Чарльз!