Незримая паутина

— Не знаете, — подтвердил Урюк. — А если уберем Гаевского, сразу отменят все торги и когда еще к ним вернутся! А там объявятся новые игроки, которые нас близко не подпустят! Другое дело — кто будет вместо Абрамяна? Претендентов мы хорошо знаем. И уже с ними поработали. Я с Костыревым, вы со Смушкевичем. А значит, остается один вопрос: кто нам нужнее — Смушкевич или Костырев? — Урюк обвел всех взглядом. — Может, проголосуем? Чего молчите? Если большинство за Костырева, значит, мочим Смушкевича, и наоборот. Возражений нет? Кто за то, чтоб оставить Костырева?

Калита поднял руку последним, после Урюка и Удава, стараясь не смотреть на Бурду.

— Получается три на три, — констатировал Урюк. — Кинем монету, чтоб по-справедливости?

— А кто будет кидать? — спросил Бурда.

— Я, на правах хозяина, кто ж еще, — ответил Урюк, доставая монету. — Решка — Смушкевич, орел — Костырев.

— Сделаем наоборот, — сказал Бурда, внимательно глядя ему в глаза. — Смушкевич — орел, Костырев — решка.

— Заметано, — согласился Урюк, собираясь подбросить монету.

— Покажь. — Потап взял его за руку. — А то знаю… В зоне я сам эти фокусы проделывал. Поди, с двух сторон решка?

— Смотри… — Урюк положил монету на его ладонь.

Потап внимательно ее изучил, потом вернул.

— Нет, может, ты хочешь сам бросить? — спросил Урюк.

— Кидай, — произнес Потап, не отрывая глаз от его руки.

Монета взлетела и упала вверх орлом.

— Не понял… Кто у нас решка-то? — подал голос Слон. — Кого будем мочить?

На него не обратили внимания. Бурда и Потап переглянулись, но промолчали.

— Есть предложения по поводу исполнителей? — спросил Урюк, глядя на Удава. — Твоих «удавов» здесь плохо знают, верно?

Тот пожал плечами.

— Есть у меня один, — сказал он, помедлив. — На него, как на себя. Зовут Антон. Кстати, это он умыкнул ту соску, родственницу главного мента Москвы. Сделает все в лучшем виде, будьте уверены.

— Значит, ты, — Урюк упер палец в Удава, — ответственный за исполнение. Так и запишем. Теперь в нашей повестке дня «разное»… Кстати, чтоб не забыть. Ты и ты, — он указал на Потапа и Удава, — с вашим депутатом, как его, Соломиным, будьте поаккуратнее. Все-таки бывший гэбэшник. Ничего лишнего при нем, поняли?

— Нужен он мне… — отмахнулся Потап. — Посмотрю, что с него взять, потом сразу избавлюсь.

Удав промолчал.

— Это уже лишнее, — предупредил Урюк. — У него связи. Он всем нам может еще пригодиться. Интересно узнать, чего он хочет?

— Как все и как всегда, — криво усмехнулся Калита. — Только бы отхватить кусок пожирнее. Хотя может подавиться, если рот окажется меньше глаз.

— Не умничай! — строго сказал Бурда.

— Мы все время уходим от главного, — недовольно поморщился Урюк. — С депутатом все ясно. Как после торгов, если все пройдет по-нашему, будем делить прибыль с «Редкозема»?

— А ты что, в натуре, предлагаешь? — прохрипел Бурда.

Стар он стал, ослаб, подумал Урюк. Нет прежнего напора. Отвечает вопросом на вопрос, чего раньше за ним не замечалось. Так играют шахматисты, теряющие форму. Они лишь отвечают на ходы противника, своей инициативы уже не проявляют.

— Это зависит от вклада, — вслух ответил Урюк. — Наши с Удавом шестьдесят, твои с Потапом — сорок.

Потап присвистнул.

— Ну вы, в натуре, совсем оборзели! — воскликнул он.

— И к тому же мы беремся за самое рискованное, — сказал Урюк. — Устраним Смушкевича, чтобы Костырев бегал у нас за водкой.

Удав весело оскалился.

— Че молчите? — спросил он Потапа. — Дядя Саня, может, ты берешься за мочилово? Так флаг тебе в жопу! Но гляди, чтоб с гарантией, чтоб потом за тобой доделывать не приходилось! Сделаешь, сразу переиграем: пятьдесят на пятьдесят.

— А почему не так же, шестьдесят на сорок? — заупрямился Потап.

— А потому что я свои десять процентов из твоей глотки вытащу, — негромко произнес Удав.

— Давай начинай, хорь позорный! — выставил вперед подбородок Потап.

— Осади! — резко сказал Урюк. — Пацаны услышат… Никто отсюда не уйдет, пока не решим эту проблему.

— Проблему дележа шкуры неубитого медведя, — усмехнулся Калита.

— Мы исполняем, значит, нам шестьдесят, вам сорок, — твердо произнес Урюк. — Возражений нет?

Все промолчали.

— Итак, «разное», — повторил Урюк. — О случившемся в Домодедове. Кто твой докладчик?

Он выжидательно взглянул на Бурду.

— Меня там не было, — буркнул тот. — Калита был, вот пусть и доложит.

— Короче, этот частный следак, племянник главного московского мента, для понта вывел халдеев на чистую воду, — начал Калита. — Эти суки нас обсчитали и обвесили не хуже, чем при советской власти. Они чистосердечно раскаялись в содеянном, пообещав исправиться. Потап все уладил, а я мигнул пацанам, и они свистнули у следака мобильник. А Слону я сказал, чтоб подбросил следака до Павелецкого, и больше никуда…

— А зачем, какой смысл? — спросил Урюк.

— Там в ментовке дежурил прикормленный мент. Я ему предварительно отзвонил, чтоб ждал гостя. Я ж говорил уже, этот следак остался без мобильника. Откуда он будет сообщать, чтоб не терять время, кого и где он увидел? Только из ментовки…

— Разумно, — похвалил Урюк. — Так и получилось?