Незримая паутина

Ефим выхватил пистолет, перемахнул через перила, спрыгнул прямо на лестничную площадку перед ошеломленными оперативниками и упал на спину, одновременно стреляя в них из ТТ. Сбежал вниз, с ходу ударил ногой входную дверь и сбил ею водителя, который, услышав пальбу, поспешил на помощь к своим товарищам. Ефим выстрелил в него, вскочил в «Ниву» (ее мотор мерно гудел на холостом ходу), врубил сцепление и передачу, рванул из кармана мобильный, не перестающий пиликать.

— Ну что еще! — крикнул он в трубку, давя на педаль газа.

— Сереж… Сережа, — заныл незнакомый женский голос. — Ты на меня обиделся?

— Сука! — рявкнул Ефим с чувством. — Из-за того, что ты набрала не тот номер, только что пришлось четырех мужиков пришить!

— Ой, извините…

…Он гнал машину в темноту, слушая переговоры по милицейской рации. Его теперь разыскивали по всей Москве. А пусть ищут, наплевать. Он тоже ищет, сам не зная что.

Бросив «Ниву» за несколько кварталов от дома, где снял квартиру для встреч с Ниной, Ефим дворами дошел до подъезда. Наконец-то удастся поспать, подумал он, ложась одетым на неразобранный диван. И тут же заснул.

28

Соломин без сна лежал в постели рядом с Полиной, смотрел в темноте то на часы, то на свой мобильный. Уже второй час ночи. Пора бы Ефиму объявиться! Или лучше позвонить самому? Нет уж, посмотрим, у кого крепче нервы.

Когда раздался звонок, он дернулся, чтобы схватить трубку, но заставил себя только сесть.

— Кто там еще? — сонно спросила Полина, перевернувшись на спину. — Только уснула, как опять… Паша, возьми трубку и иди в другую комнату. Ты собираешься сегодня спать или нет?

Павел Семенович отмахнулся, поправил простыню на плечах, взял мобильный, диктофон и прошел на кухню.

— Твоя работа? — услыхал он голос Урюка.

— С которой ты не справился… — ответил Соломин.

— Что еще за намек? — недовольно буркнул Урюк.

— Будто не знаешь, — усмехнулся Соломин. — Потап и Бурда шлепнули твоего Костырева, решив дестабилизировать обстановку, сорвать торги и тем самым оставить при себе «Редкозем». Тогда ты решил, чтобы восстановить баланс сил, уничтожить Смушкевича. Что мне и пришлось доделать за тебя.

— Но ты даже не предупредил, не поставил меня в известность! — выкрикнул Урюк. — Мы, кажется, договаривались, что ничего не будем скрывать друг от друга!

— Договаривались, — согласился Соломин. — И давай посмотрим, кто первым нарушил наш договор. — Он включил диктофон, поднес динамик к своему мобильному, сделал звук погромче. — Есть тут у меня одна интересная запись… Так хорошо слышно, не фонит? — спросил он. — Тогда послушай. Свой голос надеюсь, узнаешь?

«У р ю к. Ладно, это мы после обсудим, как шантажировать дядю и его племянника. Раз наш зоопарк на месте, позвольте заседание считать открытым. Начнем с первого пункта повестки дня. Наши гости из Барнаула проявляют справедливое недовольство. Они сделали все, что могли, даже готовы были поделиться частью своей доли за „Алтайский редкозем“, чтобы новый раздел собственности обошелся цивилизованно и без крови. Увы, доброе дело всегда наказывается.

Б у р д а. Хочешь сказать, это мы замочили Абрамяна?

У р ю к. Надеюсь, что вы не такие идиоты. Сейчас наша стратегия может состоять в одном: в легализации нашего бизнеса и отмывке капитала. Это не я придумал, такова всемирная тенденция. Кто хочет оставить все, как есть, тот неминуемо превратится в обкуренных отморозков-форточников. Полагаю, эти отморозки и шлепнули Абрамяна, не желая мирного сотрудничества и справедливого дележа.

Б у р д а. Сейчас не время разбираться, кто пришил Абрамяна. Главное теперь — торги. И для нас важно, кого выберут вместо Абрамяна председателем правления. Мы ставим на Смушкевича. Абрамян нас не признавал, а этот готов идти на контакт.

У р ю к. С вами?

Б у р д а. С нами. Даже может включить в правление банка нашего человека.

У р ю к. Уж не тебя ли?

Б у р д а. А хотя бы! Разговора о тебе пока не было.

У р ю к. А чем вам плох другой зам Абрамяна — Костырев?

Б у р д а. Мы подсылали к нему своих людей. Он нас тоже не признает… Выгнал из кабинета, вызвал охрану…

П о т а п. Ну и ну… Что в Москве делается… У нас в Барнауле попробовал бы кто.

У р ю к. Значит, не умеете обращаться с людьми. Со мной Костырев как раз разговаривал охотно…»

— Ну что, хорошо слышно? — спросил Соломин.

— И кто настучал? — поинтересовался Урюк.

— Значения не имеет. Вот еще послушай. — Павел Семенович прокрутил запись немного вперед.

«У р ю к. Ответственный за исполнение — Удав. Так и запишем. Теперь в повестке дня „разное“. Кстати, чтобы не забыть, ты и ты, с вашим депутатом, как его, Соломиным, будьте поаккуратнее. Все-таки бывший гэбэшник. Ничего лишнего при нем, поняли?

П о т а п. Нужен он мне… Посмотрю, что с него взять, потом сразу избавлюсь.

У р ю к. Это уже лишнее. У него связи. Он всем нам может еще пригодиться. Интересно узнать, чего он хочет?

К а л и т а. Как все и как всегда: как бы отхватить кусок пожирнее…»

— Ну и так далее. — Соломин выключил диктофон. — Так что скажешь?

— А что я могу сказать? Качество записи хорошее, — похвалил Урюк. — И кто?