Незримая (СИ)

— Так Безлунные одержали победу? — я и вправду заинтересовался.

— Скорее Подлунные… Они, которым была известна жизнь и по ту, и по эту сторону магического ранга, быстро поняли, что старая система существовать не может. А новая, к которой вела война, была обречена на самоуничтожение.

— Почему началась-то революция?

— Если хочешь, я тебе как-нибудь расскажу про это. Скажу просто, что в старой Великолунии магические рода угнетали безлунных ещё страшнее, чем в Красногории.

— Ну, я бы не сказал, что в Красногории всё ужасно, — сказал я, вспомнив про Хомяка и Сивого. Оба солдата любили свою страну.

Вячеслав засмеялся:

— Естественно, когда в соседней стране Лунных едва не вырезали, в Красногории сделали выводы. Но пойми, в плане революционной мысли великолунцы ушли так далеко, что красногорцы нас уже не поймут. Мы гораздо свободнее, — он вздохнул, — Прости, когда я говорю мы, я имею в виду великолунцев. Я долго там жил.

— Понимаю.

— Безлунные хотели уничтожить всё, связанное с магией. Но, как ты уже упомянул раньше, Вертуны ведь никуда не делись. Рано или поздно Безлунным пришлось бы думать, как защищаться от монстров, стала бы определяться новая элита, обладающая способностями.

— Лунные снова стали бы Лунными…

— Именно. И что, по второму кругу, и снова на те же грабли? Нет…

— Так Лунные сохранились в Великолунии?

— Даже больше. Они всё так же защищают, но теперь делают это с честью. Лунные и Безлунные, работая над покорением магической мысли, вместе пытаются построить общее будущее. Нет теперь ни лунных, ни безлунных, есть только великолунцы.

Слова Вячеслава во многом сквозили заученными фразами, но раздражения я не ощущал. Скорее, даже испытывал симпатию к этим лозунгам.

Мне достаточно было провести несколько дней во дворце Рюревского и в столице, чтобы понять, насколько погрязли в роскоши Лунные Рода Красногории.

Нет, я становиться революционером пока не собирался, но теперь мне самому хотелось посмотреть, как же выглядит другая жизнь, где Лунные и Безлунные существуют вместе. Не как дворяне и простолюдины, а как граждане одной страны.

Я даже и не думал, как же соскучился по родной Свободной Федерации.

И эти рассуждения Ключевца о том, как должно выглядеть настоящее государство, где все равны, и никто никого не угнетает, цепляли меня за душу. Псионики Свободной Федерации тоже жили ради того, чтоб защищать свою страну, и думать не думали выделяться в какую-то элиту.

Сейчас это выглядело для меня, как утопия… Далёкая, нереальная, и совсем в другом мире.

Я с тоской посмотрел на Пробоину. Да уж, тронул Ключевец струнки, и безо всякой магии чернолунника.

— Умеешь ты заинтересовать, Вячеслав, — усмехнулся я.

— Это были страшные и мучительные времена, уверяю тебя. Великолуния потеряла очень много замечательных людей, а Красногория в своё время пользовалась слабостью Великолунии, буквально грабя её границы. Она ещё и поддерживала войска Лунных, которые сражались с собственным народом.

— Твоя работа — это ещё месть за страну?

— Громко сказано. Можешь считать и так.

Вячеслав надолго замолчал. Трава шелестела под нашими ногами, где-то в вышине завывал ветер, хотя над равниной воздух едва шевелился.

Стрекотали сверчки. Где-то пели полевые птицы, иногда неожиданно выпархивающие из-под ног.

— Я скорее мщу Рюревскому за его жестокость. Наплодить наследников, чтобы просто убивать их в странном обряде, — Вячеслав в сердцах пнул колосья, — Родную кровь!

Тут я его понимал. Ну что ж, мотивация у Вячеслава была вполне крепкая, хоть и простая — банальная месть. Но с его умом опускаться до такой тривиальности было бы недостойно, и в соседней Великолунии молодой оракул нашёл то, ради чего эту месть можно было бы совершить.

Он спасал мир, и одновременно строил светлое будущее. Даже считывая псионику Ключевца, я чувствовал твёрдость его позиции. Да, он иногда позволял себе ненависть, но она, как мне казалось, не мешала его цели.

— Знаешь, мой ум подсказывает мне, — сказал я, — что на твоём месте я бы не оставил попыток скопировать технику. Ты ведь только и говоришь, что о своей Великолунии. Ты хочешь привести меня к твоим магам-технарям живым?

Ключевец поджал губы, потом они растянулись в едкую ухмылку.

— Ты умнее, чем я думал, — со вздохом произнёс он, — И я, конечно, люблю Великолунию, но ещё я знаю, что такое благодарность. Ты спас мне жизнь, я не забуду этого.

— Мне показалось, что на берегу ты сказал, что мы квиты?

— Но ночью в долине, пока я был «угольком», ты ведь прикрыл меня? Хоть я и не осознавал половины того, что делаю, я всё помню. Так что пока наши цели схожи.

— Какие цели?

— Ты ищешь перволунника. Мы ведь оба знаем, что и Царь, и его сын не в детские игры играют. На кону судьба всего этого мира…

Я подумал, говорить ли ему об Эвелине и о том, что она является инкарнацией богини. До сих пор у меня создавалось впечатление, что Ключевцу известно практически всё.

— Скажу тебе так, — всё же сказал я, — Я ищу Эвелину. И мне кажется, она единственная знает, как сохранить этот мир в целости и сохранности.