Незримое око (ЛП)

На противоположной стороне улицы сидел мужчина со спутанными, длинными волосами, выцветшего желтоватого цвета. Даже его глаза были желтыми. И по тому, как он смотрел на нее, отвесив нижнюю губу, можно было подумать, что у него не все в порядке с головой. Когда Зое отошла в сторону, чтобы смешаться с учениками, она заметила, что мужчина сел на капот припаркованного автомобиля. Только теперь она увидела, что он был босым, а его ноги были такими грязными и мозолистыми, что напоминали, скорее, копыта. Одет мужчина был в наугад подобранные, бесцветные вещи, возможно, подержанные и отданные кем-то для благотворительных целей. А из кармана его поношенной куртки выглядывало - Зое брезгливо поморщилась - ощипанное и обмякшее голубиное крыло.

***

Рубио не реагировал. И это при том, что я практически с самого утра стоял у него под дверью. Единственное, чего я добился до сих пор, это того, что он опять отключил звонок. А когда я вновь обошел вокруг дома, чтобы увидеть его лицо в окне, то увидел только то, как окно закрылось. На улице лежала записка, которую я бросил ему вчера - скомканная. Я фыркнул, сопротивляясь импульсу взобраться по стене и разбить это чертово окно. Вместо этого, я достал из сумки листок бумаги и фломастер и еще раз терпеливо записал все свои контактные номера и вопросы. Немного поразмыслив, я пожертвовал еще и дневной выпуск газеты с фотографией Барб и также затолкал его в почтовый ящик.

Я едва не поддался искушению сесть в кафе напротив. Но он мог увидеть, что я сижу там и жду. Поэтому, я сделал вид, что сдался, демонстративно посмотрел на новые часы и спустился по лестнице в метро. Пройдя там по перрону, я вышел на улицу с другой стороны, вне поля зрения Рубио. Оттуда было недалеко до заправки. Там хоть и было всего несколько высоких столов рядом с автоматами с напитками, но мне и без того было комфортнее стоять. Единственное, более менее съедобное, что можно было купить в автомате, был мясной бульон. Лучше, чем вообще без завтрака.

Я бросил стопку бумаг, которые взял с собой, на липкий столик. Набросок Зое соскользнул и плавно опустился на пол. Я попытался уловить ее разъяренное выражение лица, то напряжение, перед тем как она начала бить парня в кожаной куртке. Но рисунок не слишком удался. Я поднял его и положил в стопку к остальным, затем вытащил ручку и сосредоточился на кодексе.

«Мы защищаем», написал я и поставил знак вопроса. «Мы никогда не убиваем сородичей. Наше существование - тайна, наше место в тени, в молчании. Мы либо ретируемся либо занимаем пространство. Каждый за себя, никто за всех. Но все защищают тайну нашего рода. Закон пантеры».

Я задумчиво рассматривал кодекс. И как это часто бывало, он и сегодня показался мне нереальным. Как пережиток давнего прошлого. Сегодня мне больше чем когда либо раньше показалось, что чего-то не хватает. Взяв ручку, я записал собственные соображения:

«Ни один закон не работает без наказания. Но что, если кто-то убивает и ничего не происходит? Кого защищать? Почему? Почему мы такие? Кого это касается? Или», - добавляю я, - «мы все уже наказаны?»

Это длилось уже пять часов. Я так вымотался, что уже хотел вернуться на свой пост под окном, как вдруг увидел Рубио, едущего в инвалидном кресле к заправке. Он действительно был дряхлым, а тело сморщенным и лишь острые коленки выглядывали из коляски. По ним можно было понять каким высоким он был в молодости. Он медленно ехал к холодильнику с напитками. Я даже был в некотором роде разочарован, так как представлял его себе не таким немощным. Может, Гизмо все-таки прав? И это всего лишь старый человек? Да еще и пугливый старый человек. Он постоянно поглядывал на стеклянную дверь и с опаской осматривал улицу, как будто боялся, что его кто-то преследовал.

Я заметил у него на шее подвеску - своего рода пластиковый шнур с красной кнопкой. Кнопка вызова скорой для одиноких пожилых людей? На мгновение я даже хотел оставить его в покое. Но только на мгновение.

Рубио с трудом поднял и поставил себе на колени упаковку пивных банок и направился к кассе. Я не слишком торопился собирать вещи и идти за ним на улицу. По привычке (никогда не следуй за одним из нас напрямую), я сделал круг, пошел на параллельную улицу и стал прислушиваться к звуку его инвалидного кресла. На расстоянии нескольких метров от его входной двери, я снова вышел на улицу. Сзади он выглядел еще более худым и немощным. Последние метры до дома, очевидно, стоили ему больших усилий.

Вдруг он резко остановил инвалидную коляску. Расправил плечи и выпрямился так, как будто кто-то потянул его за невидимые нити. С шипением выдохнув, он одним рывком развернулся. Никогда бы не подумал, что в инвалидном кресле можно так быстро и мобильно передвигаться. А его взгляд... он не искал меня им, а сразу же пригвоздил к месту.