Незримое (СИ)

Даже не пытаясь вникнуть в суть разговора, я отпрянула, хмуро огляделась и вновь припала к стыку между косяком и створкой.

– Что такое? – зашипел рядом Ян.

Кажется, кое-кому тоже не чуждо любопытство.

– Тихо.

Охотники общались на повышенных тонах. Махов явно злился, Рогожин поддакивал, а Антадзе пытался всех успокоить.

– …на руку, – убеждал он.

– С чего вдруг? – рычал Махов. – Пока только работы прибавилось, а результата нет…

– Будет, не все сразу.

– А если она догадается? – влез Рогожин.

На секунду повисло молчание, а потом раздался дружный ржач и чье-то «Ага, как же!»

Это о ком они такого хорошего мнения? Знаю, я мнительная, но когда слышу от них какую-то гадость, сразу тяну ее на себя… Хотя с чего охотникам говорить обо мне в таком странном контексте?

– Короче, если что, сам перед главным отвечу, – продолжил Антадзе, отсмеявшись.

– А то главного будет волновать, кто виноват…

– Пока никто и ни в чем не виноват. Занимайтесь делом. Надо со смертью Беляка разобраться. Ведьма почти раскололась, зачем ему…

Меня внезапно дернули за плечо и потащили прочь от кабинета.

– Какого?.. – попыталась было вякнуть я, но, едва поручик швырнул меня в кресло и плюхнулся рядом, Ковальчуковская дверь распахнулась и наружу вышли…

Как ни странно, не охотники, а папа и шеф собственной персоной. Первый – внезапно спокойный и улыбчивый, а второй – взъерошенный, наэлектризованный, будто ему по голове воздушным шариком елозили, и злой как черт.

– За мной! – рявкнул Ковальчук, и мы с Яном, словно заводные, переглянулись и поднялись.

Ну и пошли, соответственно, раз уж встали.

Папа мимоходом умудрился нам лукаво подмигнуть, после чего ускорился и, обогнав всю компанию, пошел первым, точно он тут хозяин и сам приведет нас, куда нужно. Я даже по прямой как доска спине шефа и по его практически пульсирующему затылку видела, насколько он зол. Надеюсь, сумеет сдержаться и не набросится… Папа у меня все-таки один.

Поручику явно хотелось узнать, что такого я подслушала, и он всю дорогу на меня косился, но задать свои вопросы по понятным причинам не мог. Я же шагала вперед на автомате, не особо задумываясь, куда и зачем мы, собственно, идем, ибо мысли были заняты сразу несколькими важными темами.

Во-первых, конечно, услышанный разговор.

Казалось бы, ну что тут криминального – охотников явно волновало какое-то из текущих дел, в котором они использовали некую «ее». Она не должна была о чем-то догадаться, и пока ее участие лишь добавляло им проблем, но Антадзе считал, что это не проблемы, и перед главным грозился ответить.

Смущало меня два пункта. То, что сразу после этого он вспомнил про смерть Беляка – а это, между прочим, наша с поручиком жертва – и почти расколовшуюся ведьму. И то, что Ковальчука «главным» никто из этой троицы никогда не называл. Собственно, так его только Липка Аббасова величала, да и то, скорее, эдак насмешливо-снисходительно.

Первое может быть совпадением – ну пообсуждали нынешние дела, ничего страшного, – а вот второе очень настораживало.

Наши охотники подчинялись Ковальчуку напрямую, всю нужную информацию получали от него и, насколько мне известно, с другими шишками из управления и прочих инстанций даже не пересекались. Так какой еще, к черту, главный?

Во-вторых, я пыталась понять, как вообще смогла их подслушать.

На ум приходило два варианта: либо Ковальчук сам следил за подчиненными столь экстравагантным способом, и присутствие Яна проявило его прослушку, либо на двери все же стояла защита, неподвластная влиянию поручика, и она просто «перенаправила» меня в другой кабинет.

В любом случае странно все это…

Ну и в-третьих, я, разумеется, переживала о состоявшейся беседе папы и шефа.

Меня, в общем-то, уже не особо волновали дела минувших дней и Ковальчуковская «обидка», а вот собственная судьба – очень даже. Папа ведь уедет. Вместе с бабушкой, дядей и теми, кто там еще явился «защищать меня от грядущего». А мне тут жить и работать. Зря они так…

Всегда ненавидела, когда родители прибегали в школу, дабы отстоять честь кого-то из нас, детей. А уж когда вместо школы Магическое следственное управление… И смешно и грустно.

Если б Ян не поймал меня за руку, я бы так и шла себе дальше – прямиком в стену. Оглядевшись, я поняла, что мы немало коридоров уже миновали, и наверняка он по-джентельменски безропотно помогал мне сворачивать на каждом углу.

Потом поблагодарю.

Эта часть здания была мне знакома: темно-синие стены, линолеум, мимикрирующий под паркет, и минимум дверей. Всего три штуки на широченный и достаточно длинный коридор. Зато какие – мощные, железные, навевающие мысли о банковских сейфах. Сразу видно, что за ними прячут либо что-то важное, либо что-то опасное.

На самом деле по ту сторону располагались вполне себе уютные допросные. С мягким светом и удобными стульями. Никаких металлических столов с перекладиной для наручников и зеркальных стен, за которыми могут спрятаться наблюдатели.

Кому надо, те подглядят иными способами. И признание вытащат, не моря подозреваемого голодом в холодной темнице. Маги мы, или где.