Незримое. Сокрытое. Рядом...(СИ)

Нервно усмехнувшись, Тао отодвигается на центр кровати.

— Это что? Игры из Пилы?

— Разве я похож на садиста? — Крис улыбнулся, — Я покажу тебе 7 разных историй. И когда ты увидишь последнюю, ты узнаешь, что держит меня здесь. Тогда все вопросы отпадут сами собой.

Хуан взирал на духа с неприкрытым недоумением.

— Это вроде сказок Шахерезады?

— Можно сказать и так.

— Но почему ты не назовешь свою причину сразу?

— Тогда ты ничего не поймешь, и всё останется как раньше. А может даже станет хуже. В любом случае, ты должен увидеть все 7 историй.

Нахмурившись, Тао медленно выдохнул, протягивая руку призраку:

— Хорошо. Я готов.

— Нет. Не так. Ложись и засыпай.

— Но…

— Просто верь мне.

Недовольно хмурясь, Хуан укладывается на кровать, накрываясь одеялом и закрывая глаза. Несмотря на недавнюю тревогу, парень быстро проваливается в дрему, вскоре чувствуя покалывающее ощущение в губах от которого по телу разливается тепло, окончательно погружающее его за грань реальности.

*

Каменные своды, почерневшие от копоти, эхом отражали редкие звуки по просторному помещению с несколькими клетушками, отделенными от широкого коридора решетками. На сенных лежанках спали мужчины-гладиаторы, набиравшиеся сил перед завтрашними боями. Лишь один из них бодрствовал, глядя на горевший в стороне факел. Вихры черных волос спадали на довольно привлекательное смуглое лицо, искажавшееся двумя шрамами с левой стороны: один рассекал бровь, а второй шел по щеке от скулы до подбородка, — память, оставшаяся после пары сражений.

Все мысли мужчины занимал завтрашний день, который мог стать для него судьбоносным, ведь посмотреть их игры приехал ланиста* одной из крупнейших гладиаторских школ Рима.

Пару лет назад римляне разгромили его деревню, а его самого взяли в плен. Так он стал рабом, попав на невольничий рынок, откуда его выкупили для работы на полях. Следующие несколько лет с восхода до заката он работал под палящим солнцем на ферме хозяина. Однако когда его хозяину потребовались деньги, его вновь продали, но в этот раз в школу гладиаторов, так как он был достаточно высок, силен и имел хорошо развитую мускулатуру.

Долгие и упорные тренировки, выносливость и сила, вместе с жаждой свободы, которую могли даровать за победу, очень скоро принесли свои плоды. Выходя на арену, он напоминал себе, как много зависит от исхода сражения. Он шел в каждый бой, точно в последний раз. Выкладываясь изо всех сил, становясь фаворитом публики, он не испытывал триумфа приписываемого ему. Зрители называли его любимцем Богов, но он верил лишь самому себе. С Богами или без, но он должен был любой ценой заполучить рудис*.

Напряженно выдохнув, мужчина прикрыл глаза. Он верил, что если завтра покажет свое мастерство, то возможно ланиста возьмет его в Рим, где на большой арене он сможет проявить себя и заполучить долгожданную свободу.

*

Став невольным свидетелем разговора двух охранников, гладиатор услышал новость о привезенном недавно пленнике, являвшимся вождем одного из сокрушенных легионами племен бриттов. Именно из-за него, как поговаривали, ланиста и приехал так далеко от Рима в поисках новых кандидатов в свою школу.

Бритта называли свирепым воином, сражавшимся до самого конца. Даже попав в плен, он сопротивлялся завоевателям, и уже умудрился убить двух или трех своих надзирателей. Ни побои, ни удары плетью не сломили вождя, не согласного склонить голову перед врагами.

Ни столько зная, сколько чувствуя, гладиатор готовился к бою именно с бриттом. Среди всех он был лучшим и организаторы игр, чтобы показать зрителям красивое сражение, явно предпочтут выставить против столь свирепого воина кого-то равного ему по силе и выносливости. Любого другого противника бритт явно прикончил бы ещё в самом начале.

Ступая по коридору, ведущему на арену, сжимая в одной руке меч, а второй удерживая щит, гладиатор слушал рев толпы на трибуне. Там, под палящим солнцем, на песке не единожды обагренном кровью, он встретит свою судьбу. Быть может бритт не желает склоняться перед другими, но дать ему победить и отнять у него шанс на свободу, гладиатор не мог. Он знал, что его противник будет биться до конца, и один из них должен будет умереть, а потому мужчина не собирался отдавать победу, вместе со своей свободой вождю.

Ворота, ведущие на арену, распахнулись. После темных коридоров, солнечный свет слепил глаза. Уверенно сжимая меч, гладиатор вышел на арену, вскидывая руки, приветствуя толпу, взвывшую в безумном предвкушении.

На другой стороне арены раскрылись вторые ворота, являя мужчине его соперника.

Бритт был высоким, широкоплечим и крепко сложенным. Огненные рыжие волосы спадали на облаченные в рабское тряпье плечи. Но даже в этом драном одеянии с заметными на коже шрамами от ударов, в нем чувствовалась сила и мощь. Серые глаза были полны холодной уверенности, в них не было ни капли страха и это не могло не восхитить гладиатора. Ни какие издевательства и унижения не могли сломить его. Во всем его облике даже после всего пережитого чувствовалось, что он не был обычным человеком.