Незримого Начала Тень

— Разумеется! — воскликнул доктор. — Ума не приложу, кто отважился на подобное злодейство?

Эскулап возмущенно взмахнул руками.

— Простите, а чем я могу вам помочь? — его лицо оживилось.

— Возможно, вы, как лечащий врач, были вхожи в семью графа, и вам знакомы враги Белосельского? — задал я вопрос, старясь, дабы доктор не догадался, что находится под подозрением.

— О! Премного благодарен за доверие! — воскликнул он. — Для меня часть оказать помощь следствию… Враги… Думаю, главный враг — брат Генрих… Они с графом ненавидят друг друга… Не забудьте Озерова, не думаю, что он столь легко простил недруга семейства… Ах, семейство… Все они весьма подозрительны, готовые запустить когтистые лапы в графское имущество…

Разговорчивый доктор подозревал всех.

— Что вам известно про брата Генриха? — полюбопытствовал я.

— Он лицемер и злодей, — кратко ответил Войнич, — впрочем, вы сами поняли, какая это отвратительная персона! Только глупцы считают его святым, слушая глупые проповеди…

Войнич скривился.

— Вы говорите столь уверенно, будто вам посчастливилось побывать на его собраниях, — задал я вопрос, дабы вызвать собеседника на большую откровенность.

— Нет, я же не безумец, — возразил доктор, — а вот одна из моих пациенток, — он сделал красноречивую паузу, глядя на меня выпученными глазами.

Одна из пациенток? Неужто графиня Белосельская?

— Совершенно верно, — кивнул Войнич, поймав в моих глазах догадку.

Он огляделся по сторонам, вздрогнув от шелеста листьев кустарника.

— У этой пациентки едва не помутился рассудок, благо супруг, сразу же заподозрил неладное и послал проповедника ко всем чертям! — продолжил собеседник, — и… - он замер, собираясь мыслями, — Как я раньше не подумал! Глупец!

Доктор вновь смотрел на меня вопросительным взглядом, пытаясь понять, догадался ли я.

Любопытно, возможно брат Генрих решился избавиться от сбежавшей ученицы, дабы она не сболтнула лишнего. Известно, что у жен от мужей нет секретов, значит, граф в опасности.

— Понятно, — кратко ответил я.

Собеседник вновь испуганно огляделся.

— Приятно было побеседовать, — улыбнулся он, крепко пожав мою руку, — желаю поскорее отыскать злодея…

Не дожидаясь ответа, он поспешил прочь по парковой дорожке. Интересная история выходит. Однако не стоит исключать возможности, что доктор Войнич сочинил сказку, дабы отвести от себя подозрения. Ежели так, то он мастер актерства!

Глава 4

Тебе я был пожертвовать готов

Из журнала Александры Каховской

Как завораживает обряд отпевания, когда душу провожают в путь Вечности! Многие находят этот обряд печальным, а для меня он самый светлый и радостный. Разумеется, когда умирали мои родные и любимые, я очень страдала. Но эта скорбь подобна грусти перед долгой разлукой, когда кто-то уезжает в дальнее путешествие. Но там мы встретимся, я знаю… Когда умер отец, а потом мама — только обряд отпевания помог мне смириться с этой вынужденной разлукой…

На заупокойной службе Катерины Белосельской я вновь невольно погрузилась в свои размышления о жизни и смерти. Песнопение очаровывало меня, чудилось, будто певчим подпевают ангелы смерти.

Я обратила внимание на князя Долгорукова, который стоял в стороне, задумчиво опустив взор, верно окунувшись в думы о зыбкости бытия. На его лбу четко отразилась складка печали, возможно, боли. У меня нет ни талантов читать мысли, ни логики Константина, но не стоило труда догадаться о его печальных размышлениях. Князь думал о несправедливостях жизни — как часто подобные мысли охватывают нас.

Граф Белосельский находился в стороне от мира живых. Он прощался с любимой супругой. Прикрыв глаза, граф чувствовал незримое присутствие ее души. Возможно, мне почудилось, но его губы беззвучно произнесли "не покидай!"

Поминки прошли в полном молчании. Вокруг графа помимо родных собрался небольшой круг знакомых, которые время от времени подбадривали его. Большинство собравшихся ничего не знали об усопшей и лишь с любопытством украдкой рассматривали печальное лицо вдовца. Войдя в ресторацию, они быстро подходили к Белосельскому, говорили красивые фразы соболезнования и с лицами фальшивой скорби усаживались за стол. Некоторые в глубине души были раздосадованы траурным собранием, считая всё пустой формальностью, которую надо пережить ради приличия, а завтра снова будет царить веселье.

Даже не обладая наблюдательностью Нины Ребровой, я увидела, как господин Озеров смущённо поглядывает на госпожу Федулину, но ни она, ни её муж не замечают этого. О тайной любви Озерова знали все, кроме предмета его обожания.

Константин говорил мне, что подобные дамы склонны погружаться в свой внутренний мир и многого не видят. Однако он не исключал, что неведение madame Федулиной — всего лишь искусное притворство. Ведь об этой "тайной" страсти знал даже её муж. Он не считал Озерова своим соперником и даже, как рассказывала Ольга, однажды сочувственно высказался о бедном страдающем юноше.