Незримые часы

— Сегодня шестой год с твоей смерти, Сянцзян, — негромко произнес Танзин, — Ровно шесть лет, как ты покинула этот мир. И никто из них не пришел почтить твою память. Ни твой муж. Ни твои сыновья. Никто, кроме меня.

На пару секунд он прикрыл глаза, что было для него сильнейшим выражением гнева.

— Они все так заняты борьбой за власть. Как будто кроме нее на свете больше ничего не имеет значение. Когда-то Юшенг казался мне другим. Ты ведь тоже считала так, разве нет? Потому ты и просила меня помочь тебе победить в Отборе, что полюбила его еще до того. Полюбила того, кем он казался.

Танзин перевел дух.

— Я виноват перед тобой, сестренка. Я так виноват перед тобой. Если бы я тогда не стал действовать… Не помог тебе победить… Не возвел его на престол…

Он опустил голову, стараясь не смотреть на портрет. Видеть её было невыносимо.

— …если бы не все это, ты была бы жива.

На портрете Лунь Сянцзян слегка улыбалась — хитрой, лукавой улыбкой, передавшейся её среднему и младшему сыновьям.

Сыновьям, которые в конечном счете забыли завет матери.

Сыновьям, которых постигло проклятие клана Шэнь.

— Все было бесполезно с самого начала. Сянцзян… Ты говорила, что твои сыновья смогут разорвать порочный круг. Но они не смогли. Они лишь вышли на новый виток. И принцы Шэнь сражаются ради власти, как делали это их отец и дяди. А до них все поколения клана Шэнь.

Лунь Танзин заставил себя посмотреть в голубые глаза сестры.

— Ты ошиблась. Твоя надежда обернулась прахом. Поэтому я начал действовать так, как я сам считаю правильным… Даже если это будет значить, что там, за Гранью, ты отвернешься от меня в отвращении. Даже если это будет значить, что мне суждено лежать в проклятой могиле, я не прощу никого из тех, кто повинен в твоей смерти.

Взяв в руки меч, он возложил его перед памятной табличкой покойной королевы.

— Даже если это будет стоить мне всего, я уничтожу клан Шэнь.

Закон королевства Шэнь гласил, что единственный допустимый вариант обращения к королю — это «Ваше Величество» и никак иначе. Формально исключений из этого правила не существовала. На практике, для принцев было определенное послабление: они могли в особых случаях обращаться к нему «отец». Говорили также, что покойная королева Сянцзян наедине обращалась к супругу по имени, — но так как свидетелей этому не было, точно знать, правда это или нет, мог лишь сам король.

Еще один человек, кому иногда дозволялось нарушать этот закон, переступил порог королевских покоев — и опустился на одно колено.

— Учитель, я сделал, как вы велели.

Хотя ему было уже почти сорок, никто и никогда не подумал бы на его реальный возраст. Чжи Чонглин на вид казался двадцатилетним юношей, а на контрасте со старым королем вполне мог быть принят за подростка.

— Встань, Чонглин, и подойди ко мне, — откликнулся король, — Остальные, оставьте нас.

В последние годы неофициальных гостей Его Величество всегда принимал, лежа в постели. И вообще, проводил в таком положении большую часть своего дня, перебираясь на трон лишь ради обрядов и церемоний. Однако разум его был все также ясен, а магические силы все так же велики. Именно благодаря им с самого его вступления на престол земля королевства Шэнь была плодороднее втрое против обычного.

— Поведай же мне. Что говорят люди о происшедшем?

— Никто не знает точно, что произошло, — ответил Чонглин, — Одни говорят, что убийцей был принц Лиминь. Другие — что принц Веймин. Третьи — что кто-то из кланов жаждет поднять восстание, как некогда сделал это клан Фен. А четвертые — что мы имеем дело с угрозой из-за Великой Стены.

— Они думают, что за Великой Стеной могли родиться заклинатели?

Его Величество рассмеялся болезненным, каркающим смехом.

— Это просто смешно. Неужели они забыли, что Одинокая Хэнъэ пролила лишь семь слез?

— Простонародье невежественно, Учитель, — откликнулся ученик, — Даже в столице из двадцати человек лишь один умеет читать.

— О, не надо этой высокомерной усмешки, мой мальчик, — улыбнулся король, — Не стоит недооценивать неграмотных людей. То, что мы с тобой прочитаем в книгах, они передают из уст в уста. Особенно это касается легенд. Сказки всегда более живучи, чем истина.

— Мудрость ваша безгранична, Ваше Величество, — поклонился Чонглин.

Король искоса глянул на него.

— Ты научился льстить, мой мальчик? Не стоит. Тебе не идет. Лучше расскажи о моих сыновьях. Они уже начали действовать?

— Да, Учитель, — откликнулся он, — Первый принц Веймин и… второй принц Лиминь готовятся к войне друг против друга.

— Полагаю, это несколько преждевременно. Если их противостояние сейчас обернется генеральным сражением, это будет ненужной растратой потенциала. Вот что. Передай Веймину, что я запрещаю ему карать Лиминя за убийство Сяолуна, пока у него не будет неопровержимых доказательств, — или пока тот сам не нападет на него. А затем намекни Лиминю, что у него будет время для того, чтобы оправиться и восстановить силы.

— Да, Учитель, — вновь поклонился Чонглин.