Незримые поединки

Он вплотную приблизился к ограде, за которой уже хорошо было видно интересующее его промышленное предприятие.

Но в тот день он ничего больше не сделал. Стоббарт, хорошо проинструктированный хозяевами, действовал точно по инструкции — на сегодня хватит.

На следующий день, 28 марта, он снова был на том же месте. Теперь он действовал решительнее: подошел к ограде, раздвинул проволоку, мышью скользнул под нею. Он быстро пересек асфальтовую дорогу, стал за кустом. Никого. Тихо.

Стоббарт выбрался из укрытия, легкой походкой двинулся по шоссе в направлении предприятия. Со стороны можно было подумать, что он один из рабочих, что идет по вполне естественному поводу… Рабочий как рабочий: куртка, шапка, сетка с хлебом.

Теперь интересующие Стоббарата образцы промышленной техники были хорошо видны. Еще двести — триста метров, вон до того перекрестка дорог, и можно будет снимать. Для этого надо лишь приподнять полу куртки, японский фотоаппарат «Мамия-V» сделает свое дело.

Он приподнял полу куртки, ощутил, как мягко клацнул затвор фотоаппарата. Теперь еще несколько шагов вперед…

Дальнейшие события выразительно описал в своей статье корреспондент «Литературной газеты» Б. Крымов («ЛГ» от 4 июля 1984 года):

«На него (Стоббарта. — В. Б.) обратили внимание рабочие. Впрочем, об этом лучше скажет слесарь Виктор Чесноков:

— В тот день я вместе с другими рабочими — Успенским, Новиковым и Кондрашовым — осматривал теплохозяйство котельной. Проверяя трубы, мы примерно в половине двенадцатого подошли к месту стоянки техники. Там оказался неизвестный нам человек в простецкой одежде, который наблюдал за передвижением машин и, как нам показалось, делал какие-то заметки. Обернувшись и заметив нас, он сначала побежал в лесопосадки, но потом замедлил бег. Мы с Успенским побежали за ним. Остановили его, спросили, кто он такой и что здесь делает…»

В первое время Стоббарт не мог произнести ни слова, лишь издавал отдельные невнятные звуки. Потом он обрел все же дар речи, назвался студентом из Вильнюса, указал «домашний адрес».

— Можете проверить! — добавил он с вызовом.

— Проверим, — спокойно сказал один из рабочих. — Соответствующие органы разберутся.

…На стол дежурного легли: фотоаппарат «Мамия-V», пленка «Кодак» с 22 отснятыми кадрами, компас, карта-схема Воронежа с пометками промышленных предприятий.

ВОПРОС: Зачем вы пришли на территорию предприятия?

ОТВЕТ: Фотографировать.

ВОПРОС: Для кого?

ОТВЕТ: Для себя.

ВОПРОС: В Воронеже вы проявили интерес и к другим промышленным предприятиям?

ОТВЕТ: Да, я был у некоторых заводов.

ВОПРОС: Кто вам сказал именно об этом предприятии, которое вы пытались сегодня снимать?

ОТВЕТ: Кингсли Саймон.

ВОПРОС: Кто такой Кингсли Саймон?

ОТВЕТ: Это мой соотечественник, который также стажировался в вашем университете. Он просил меня сфотографировать.

ВОПРОС: Ваши действия рассматриваются статьей 65 Уголовного Кодекса РСФСР как шпионаж. Вы знали об этом?

Молчание.

ВОПРОС: Почему вы представились студентом из Прибалтики?

ОТВЕТ: Я думал, что буду отпущен. Я… боялся.

ВОПРОС: Вы понимаете, ч т о  совершили?

ОТВЕТ: Да, мои действия незаконные.

ВОПРОС: Знает ли посольство Великобритании о ваших незаконных действиях?

ОТВЕТ: Нет, меня предупреждали в Англии, чтобы в России я не занимался спекуляцией, валютой, торговлей… Тем более фотографированием предприятий.

ВОПРОС: Значит, вы игнорировали эти предупреждения?

Молчание.

ВОПРОС: Зачем вам понадобилась карта-схема Воронежа? Компас?

ОТВЕТ: Я боялся заблудиться…

Здесь приводится лишь часть вопросов-ответов. Разговор со Стоббартом был продолжительным, всесторонним.

Стоббарт признал свои шпионские действия, запросил у компетентных органов снисхождения. В своем объяснении он сообщает:

«…Я знал, что это запрещено и незаконно, поэтому прошу снисхождение у Советских Властей…»

Он был выдворен из СССР в короткое время без права дальнейшего въезда. Учитывая тот факт, что действия Стоббарта не принесли вреда нашей стране, к нему отнеслись соответствующим образом. В Воронежском университете консулу посольства в присутствии представителей горисполкома и администрации вуза был заявлен решительный протест в связи со шпионскими действиями Д. Стоббарта.