Незримые узы

Когда-то этот район считался центром нижней части Ист-Сайда, куда стекались обитатели квартир, сдаваемых внаем, — чтобы развлечься, посмеяться и забыть о своих житейских проблемах в еврейских театрах, украинских клубах, турецких банях и дешевых ресторанчиках, где официанты в черных костюмах разносили посетителям бутерброды и доброе старое немецкое пиво.

Однако к началу семидесятых европейцы, заселявшие район, либо вымерли, либо переехали куда-то, и на смену им появились новые, многонациональные и разноязычные жители, у которых не было ничего общего, кроме нищеты. Четырнадцатая улица переживала тяжелые времена. Первые этажи домов, которые еще не были заколочены, превратились в винные погребки, шляпные мастерские, лавчонки уцененных товаров, пиццерии, а в нескольких шагах, на Третьей авеню, расположилась скромная юридическая контора «Аронов, Мартинец энд Брайден».

Перебравшейся в Нью-Йорк Аликс здесь нравилось, хотя все теперь было настолько по-другому, как если бы она перенеслась на другую планету.

Сэм исчез. Возможно, она больше никогда не увидит его. Пока же ей никак не удавалось наладить свою жизнь.

Когда Аликс закончила университет, перед ней открывались большие перспективы с точки зрения устройства на работу. Барьеры, ставившиеся раньше перед женщинами в профессиональном плане, постепенно рушились, особенно для выпускниц Гарварда. Аликс могла поступить в одну из солидных юридических фирм и помахать ручкой своим финансовым проблемам. Но после всего пережитого она просто не могла так поступить: Сэм запрезирал бы ее. Да она и сама себя запрезирала бы…

Ей казалось неприличным, что лучшие специалисты в области юриспруденции занимаются таким неблагородным делом, как увеличение капиталов и без того состоятельных людей. Именно неимущие в большей степени нуждаются в защите своих прав. Им приходилось туго в этой жизни, им грозили всевозможные неприятности: потеря имущества, депортация, тюрьма… Помощь юристов высокого класса зачастую была для них вопросом жизни и смерти. Трудно было получить большее моральное удовлетворение, чем оказывая им эту помощь.

Коллеги Аликс разделяли ее чувства.

Как и она, Джефф Аронов и Эдди Мартинец были детьми шестидесятых годов: светлые головы, энтузиасты, преданные идее социальной справедливости. Не будучи партнерами в полном смысле этого слова, они делили между собой текущие расходы и обменивались знаниями и опытом.

Понимая, что в этом мире понятия «делать добро» и «процветать» вовсе не идут рука об руку, они отдавали предпочтение первому.

Работу свою ребята выполняли просто и буднично, без всякого важничанья. Официальная униформа их состояла из голубых джинсов и безрукавок с треугольным вырезом. Причем, Джефф вообще утверждал, что трудится наиболее плодотворно, если у него на голове задом наперед надета спортивная кепка. Теоретически каждый их них выполнял в конторе любые обязанности (включая вытряхивание пепельниц), но наряду с этим существовала и определенная специализация: Джефф Аронов считался экспертом по вопросам гражданских правонарушений, Эдди Мартинец, бегло говорящий по-испански, занимался проблемами иммигрантов, а Аликс вела уголовные дела.

Из них троих она единственная не гнушалась общением с уголовниками. Она понимала, что те и сами являются в определенном смысле жертвами — расизма, злоупотребления наркотиками, жестокого обращения в детском возрасте… Аликс никогда не проявляла излишнюю щепетильность при выборе клиентов: как говорится, поручи ей совет присяжных защищать бутерброд с ветчиной, она бы и его защищала.

То, что дела в их конторе шли бойко, но особенно большой прибыли не приносили, становилось ясно с первого взгляда на ярко освещенную приемную. В рабочее время в ней обычно находилось человек шесть посетителей, ожидающих своей очереди на пластмассовых стульях. Они перелистывали старые номера «Ньюсуика» и «Спорте Иллюстрейтед», беспокойно елозя ногами по протертому линолеуму. Общая картина напоминала парикмахерскую. Остальная часть помещения конторы состояла из трех маленьких кабинетиков, разделенных между собой деревянными перегородками, в каждом из которых стояло по обшарпанному письменному столу и шкафу с выдвижными ящиками для папок с документами. Хозяйкой приемной была секретарша Тери Чикарелли — маленькая толстушка с бронксовским акцентом и незаурядными организаторскими способностями, у которой всегда можно было стрельнуть жетон на метро, опаздывая на судебное заседание.

— Один выпускник Колумбийского университета, один Нью-Йоркского и одна из Гарварда, — ворчала в таких случаях Тери, — и все бы померли с голоду, если б не я…