Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей

– Этот человек был просто жалок, – пояснил он. – Брось. Неужели я, убийца, выдержавший все твои проверки, поднявшийся наверх, прошедший все ступени и занявший место рядом с тобой еще будучи молодым человеком, должен убивать каких-то убогих горожан, чей долг составляет половину дневной выручки карманника-новичка?

– Дело не в этом, – не сдавался Басадони. – Я принял тебя назад, но ты долго отсутствовал и должен был доказать, что этого заслуживаешь. Не мне, конечно, – поспешил добавить паша, заметив, как нахмурился убийца.

– А твоим недалеким заместителям, – договорил Энтрери.

– Они заслужили свои должности.

– Этого я и боюсь.

– Теперь ты недооцениваешь их, – ответил паша Басадони. – Каждый из троих занимает свое место, и все трое мне хорошо служат.

– Так хорошо, что я смог проникнуть в твой дом? Паша Басадони глубоко вздохнул.

– Разве ты пришел меня убить? – спросил он и снова рассмеялся. – Нет, ты пришел не за этим. Ты меня не убьешь, потому что у тебя на это нет причины. Ты ведь, конечно, понимаешь, что, если ты как-то одолеешь Кадрана Гордеона и остальных, я возьму тебя назад.

– Еще одна проверка? – сухо спросил Энтрери.

– Даже если и так, то ты сам ее себе устроил.

– Тем, что сохранил жизнь несчастному, который скорее предпочел бы смерть? – спросил убийца, недоуменно покачивая головой, словно все это казалось ему сущей нелепицей.

В старых блеклых глазах Басадони вдруг мелькнула искорка понимания.

– Так, значит, это было не сочувствие, – улыбаясь, произнес он.

– Сочувствие???

– К этому убогому, – пояснил старик. – Нет, тебе на него было наплевать, и на то, что потом его убьют, – тоже. Ах, как же я не понял! Руку Артемиса Энтрери остановило не сочувствие, куда там! Это была гордость, простая глупая гордость. Ты не хотел опуститься до уровня уличного драчуна и поэтому развязал войну, в которой не сможешь победить. Вот дурак!

– Не смогу победить? – повторил Энтрери. – Ты забегаешь далеко вперед. – Он некоторое время внимательно разглядывал старика. – Скажи мне, паша, кого бы ты хотел видеть победителем?

– Вот она, снова гордость, – ответил Басадони, вскинув костлявые руки, отчего совсем обессилел и стал хватать ртом воздух. – Но вопрос в другом, – продолжил он через некоторое время. – Что действительно тебя интересует – так это люблю ли я тебя по-прежнему, а я, конечно, люблю. Я хорошо помню твое восхождение по ступеням моей гильдии – так отец помнит, как рос его сын. В этой войне я не желаю тебе дурного исхода, хотя ты должен понимать, что предотвратить то, что начали вы с Кадраном, два заносчивых петуха, я не могу. И конечно, как я уже говорил, тебе не одержать победу.

– Ты не все знаешь.

– Я знаю достаточно, – ответил старик. – Ведь у тебя нет поддержки других гильдий, даже Двавел и ее коротышек или Квентина Бодо и его слабых сил. Ах, они поклялись сохранять нейтралитет – иначе мы и допустить не могли, – но они не помогут тебе в твоих сражениях, как не поможет ни одна из влиятельных гильдий. Так что ты обречен.

– А ты знаешь обо всех гильдиях? – лукаво поинтересовался Энтрери.

– Даже о мерзких крысиных оборотнях из отстойников, – твердо ответил паша, но по его голосу убийца уловил, что он не так уж сведущ, как хотел казаться. В его тоне слышались грусть и усталость, а также то, что он уже не у дел. Гильдией правили заместители.

– То, что я тебе сейчас скажу, я скажу только в знак признательности за все, что ты сделал для меня, – сказал убийца и заметил, как настороженно прищурились стариковские глаза. – Можешь называть это преданностью или уплатой последнего долга, – продолжал он. – Тебе не известны все обстоятельства, и твоим заместителям меня не одолеть.

– Ты всегда был самоуверен, – снова со смехом, перешедшим в кашель, заметил паша.

– И никогда не ошибался, – добавил Энтрери, коснулся полей своей шляпы и зашел за ширму, чтобы вернуться в межуровневый переход.

– Вы установили все возможные заслоны? – с тревогой спросил паша Басадони, потому что хорошо знал Артемиса Энтрери, чтобы отнестись к его предостережению серьезно. Как только убийца покинул его, он собрал всех своих заместителей. Он не сказал им о тайном госте, но хотел удостовериться, что они готовы ко всему. Он знал, что час недалек, очень недалек.

Шарлотта, Лапа и Гордеон кивнули одновременно – слегка пренебрежительно, как ему показалось.

– Они придут сегодня ночью, – объявил он. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из троих спросит, откуда ему это известно, он добавил: – Я чувствую, как они следят за нами.

– Ну конечно, мой паша, – вкрадчивым голосом пропела Шарлотта и низко склонилась, чтобы поцеловать старика в лоб.

Басадони рассмеялся, а когда стражник прокричал, что оборона дома прорвана, смех его стал еще громче.

– В подвале! – кричал стражник. – Из канализации!

– Крысиные оборотни? – недоуменно произнес Кадран Гордеон. – Но Домо Квиллило заверил нас, что не…

– Значит, Домо Квиллило просто не стал мешать Энтрери, – перебил его Басадони.

– Энтрери не мог прорваться один, – предположил Кадран.

– Тогда он и умрет не один, – сказала Шарлотта. – А жаль.