Незваные гости

Когда Хлоя проснулась в следующий раз, она уже не испытала такой сильной растерянности. Она помнила, как лежала навзничь на кровати в непривычно большой палатке, забитой какими-то ящиками и корзинами. Помнила она и как еще раньше шла по пустыне, а перед этим очнулась, полупарализованная, под странным небом, в котором висела лишняя луна. Помнила, как ее нес на руках ковбой, и даже смутно припоминала, как за ней ухаживала женщина, которая вела себя как медсестра, но была одета словно танцовщица из оперетты. А вот из отрезка времени, разделявшего бар и тот миг, когда она открыла глаза и обнаружила, что лежит на земле, не помнила ровным счетом ничего. И, что хуже всего, она начала подозревать, что это вовсе не галлюцинации. Она не могла логически объяснить ни странный вид неба, ни огромную ящерицу, подозрительно смахивавшую на дракона, ни персонажей из фильмов о Диком Западе, доставивших ее в этот странный лагерь. Если это не были галлюцинации или шутки мозга над хозяином тела, лежащего в предсмертной коме, значит, она находилась в новом мире — что было немыслимо с научной точки зрения и просто-напросто чертовски страшно.

Она набрала полную грудь воздуха. Дышу — значит, жива. Но чтобы окончательно в этом убедиться, она стала нащупывать пульс.

— Все это настоящее. Ты очнулась. — Во входном проеме палатки стояла Китти. Она все так же походила на танцовщицу из варьете, а ее мягкий голос успокаивал лучше, чем у любой медсестры из всех, с какими Хлое доводилось иметь дело.

— Спасибо, — сказала Хлоя. — Вы ведь были здесь. Я помню… кое-что.

— Вот и хорошо. — Китти отпустила тяжелую матерчатую створку-клапан, и та опустилась за ее спиной. В руках женщина держала большой кусок ткани. — Ты поправишься, но силы к тебе вернутся только через несколько дней.

— Сколько времени я проспала? И после чего должны возвращаться силы? — Хлоя опустила ноги на землю. Потом, не почувствовав головокружения, встала.

Китти следила за ней.

— Почти сорок часов, но вроде как просыпалась, чтобы попить и воспользоваться «удобствами». Большинство плохо помнит все это из-за лихорадки. — Ее голос вселял все больше спокойствия. — Ты оправляешься после перехода сюда, все худшее уже позади.

— Верно. Переход… сюда… — эхом откликнулась Хлоя.

Она направилась к занавешенному уголку, который, как она смутно помнила, Китти как-то раз показала ей. Хорошо, что ей не нужно было просить странную женщину помочь ей добраться до уборной и умывальника.

Когда она вернулась, Китти встретила ее одобрительным взглядом.

— Ты не спишь. Не умерла. Не в коме, — сказала она, загибая пальцы. Ткань, которую она держала в руке, развевалась в такт ее движениям. — Ты находишься в Пустоземье. Почему? Этого, наверно, никто не знает. Я здесь уже двадцать шесть лет. Ровно столько, сколько и Джек.

— Но… но вы не выглядите, как… — Хлоя быстро прикинула в уме, — как человек из восьмидесятых годов… и не подумаешь, что вы могли так долго пробыть где-нибудь.

— Попадая сюда, мы перестаем стареть. Только и всего. — Китти взмахнула рукой, словно профессор, читающий лекцию. — Я никогда не постарею, по крайней мере с виду, и, насколько нам известно, не смогу иметь детей.

Хлоя уставилась на нее, пытаясь усвоить идею вечной молодости. В этом она не видела ничего дурного. А вот перспектива никогда не иметь детей — не нравилась. Не то чтобы она намеревалась в ближайшее время обзавестись ими, но мысль о том, что у нее просто больше не будет такой возможности, казалась устрашающей.

Китти подошла к ней и подняла распоротую юбку.

— К тому же я прибыла в Пустоземье не из тех восьмидесятых годов, о которых ты подумала. Время там и здесь не совпадает. Когда я оказалась здесь, у меня дома шли тысяча восемьсот семидесятые годы. Почему-то между временами, из которых сюда попадают люди, иногда случаются огромные разрывы. Пока что никто не жил раньше нас с Джеком и позже тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

— Я жила позже. — Хлоя изо всех сил старалась сосредоточиться на подробностях того, о чем говорила Китти. Если бы она попыталась сейчас охватить всю картину целиком, во всей ее невозможности, ее могло бы разорвать на части. — Когда я вошла в бар в Вашингтоне, округ Колумбия, шел 2010 год. А потом я очутилась здесь.

Китти ненадолго задержала на ней взгляд и пожала плечами:

— Так должно было случиться.

Не дождавшись от Хлои ответа, Китти уселась на землю посреди палатки, расправила на коленях юбку, которую принесла, и стала прикладывать к ней оборки, не выпуская из рук иглы с нитью. Это почему-то показалось Хлое куда более абсурдным, чем все, происходившее до тех пор, а может быть, она просто дошла до предела в своей способности воспринимать абсурд. Она рассмеялась, но уже через несколько секунд ее хохот стал подозрительно походить на рыдания.

— Для человека, который столько перенес, ты держишься прекрасно, — без тени осуждения заметила Китти. А потом уставилась на свое шитье, как будто и понятия не имела о том, что Хлоя плачет.