Незваный гость (СИ)

– На грядущее гадать не буду, – журчала Губешкина, – его сразу не проверишь, а мне похвастаться охота. Значит, мужей у тебя, мами, было два, детишек… четверо, вcе мальчики. Трое уже не с тобою, четвертый…

Я отвлеклась на размышления.

Мишкина. С ней понятно. Вернусь в город, немедленно в бордель отправлюсь. Что еще? Бобруйский. Я же должна была нынче ему визит с женихом нанести для интервью. Перетопчется купчина. Мне в нем интереса пока никакого. Мишкина назовет подельника, скорее всего это Сереженька ее драгоценный, господин Чиков. У Чикова я узнаю имя заказчика, запротоколирую все тщательно и с этим протоколом уже к Гавриле Степановичу явлюсь для ареста. А он плюнет мне в глаза и отопрется. Я тогда косвенных улик подсыплю. Беседу с Фараонией и сто тысяч ассигнациями. Скажу, все номера в банке конторщик переписал, прежде чем на руки выдать. И не так прямо скажу, чтоб на вранье не попасться, а вроде как намеками.

А ведь завтра вечером неделя истекает, сызнова с вокзала мокошьградского поезд в Змеевичскую губернию отправится. Время-то как бежит. Как там мои товарищи? И от чего я до сих пор документов о назначении нового пристава не получила?

Неклюдская старейшина уже удалилась, убешкина гадала Шандору, он хмыкал недоверчиво, седой башкой мотал. Сулили ему прибыток, да новость о казенном человеке. Федору выпала любовь. Кто бы сомневался, Дунька так тщательно для него колоду мешала.

– Тебе, Гелюшка, раскинуть? - спросила старуха.

– Не нужно, я еще с кубками и котами обещанными не разобралась.

– Так, может, сменился расклад, сплошь и рядом такое бывает. Снимай!

Я послушалась,только чтоб отстали. Провидица Зара лихо pазложила веер картинок, сообщила:

– Сердечко твое разбитое никуда не делось, не склеил пока никто.

Какая глупость, право слово.

– Заступник у тебя появился, - сказала гадалка.

– Вот и славно.

– Черный человек, недобрый.

– Захария Митрофановна, – предложила я, – вы бы себе раскинули. Можно ли вам уже в Крыжовень возвращаться?

Интерес к моим сердцам немедленно испарился. Дунька потасовала, отдала хозяйке колоду.

– Значит… – начала Губешкина. – Это сызнова смерть выпадает. Еще одна? Погоди, погоди… Три? Вот эта вот мужская карта, и…

Она собрала картинки, перемешала задумчиво, раскинула не глядя, вздохнула и опустила глаза к столу.

– Чего там, барыня? - испугалась Дуняша.

– Собирайся, загостились мы.

– Чего?

– Того. Смертей три,и ни одна из них к нам касательства не имеет.

– А они уже произошли? - полюбопытствовала я.

– Того не скажу, не близкие люди.

– Так я мигом, - подскочила служанка, - тогда и Федор федорович нас в Крыжовень отвезет.

– А мне нужно с неклюдами, что нас приютили, попрощаться.

И женщины вышли из шатра, придерживая друг друга под руки. Потому что водка зло!

Приказной Степанов, будто избавленный от морока, схватил со стола горбушку и стал хлебать свой остывший уже бограч. Шандор набил трубочку, затянулся, выпустил к потолку колечко дыма:

– Деревенский мужик какой-то твоих баб в табор привез, гадалка в ноги барону упала, упросила оставить, от смерти неминуемой сберечь. Это мне мами рассказала.

– Всем в Берендии неклюдское свойство беглецов принимать известно.

– Законы у нас такие.

– Да я не в укор.

– Хорошо, что ты их назад заберешь, - пыхнул дымком Шандор. - Мами говорит, гадание у твоей Зары вовсе чудное, на наше непохожее, опасается бабушка, что эта инаковость неприятности принести нам может.

Мы помолчали. От сытости клонило в сон. А неплохо было бы покойного Блохина во сне увидать, ножик его рассмотреть, спросить про всякое. К примеру, как его листочек из кисета прочесть, или, куда он чародейские стекла от Крестовского приспособил?

– Стекла? - спросил вдруг Федор, откладывая облизанную ложку.

Неужели, я вовсе вслух размышляла? Перфектно.

– Не простые, чародейские.

– Так любые плавить можно, - сообщил приказной Степанов, как я пару минут назад выяснила, Федорович. - Ходил я к стеклодувам за эдакой работой. Только крестов там никаких не было.

– Погоди. - Сон как рукой сняло. - Блохин тебе эту работу поручал?

– Ну да,то есть, короб дал берестяной увесистый, велел на Вокзальную свезти ,там мастеровые, те которые не в артели, проживают. Гнумы то есть.

– Как мастера кличут?

– Так стеклодув он. И короб бренчал по-стекольному, и после, когда его открыли…

– Что велел Блохин?

– Письмо передать до купы и ответа дождаться. Ох, доложу вам,и любопытное это ремесло. нум короб весь в чугунок такой хитрый пересыпал, меня к мехам определил, чтоб жар, значит, надувал.

– Когда это было?

– Точно не помню, снега еще не было, но листва с деревьев сошла.

– Дальше что? В какую форму стекло переплавили?

– Ничего такого, я даже удивился неприятно. Шишечка малая получилась. - Федор отчеркнул большим пальцем на ладони. - Вот такусенькая.

Подбежав к очагу, я подобрала уголек и, вернувшись, нарисовала на столешнице:

– Похоже?

Степанов внимательно посмотрел, кивнул:

– Похоже, только та белая была.

Тихонько зарычав, я стукнула себя по лбу.