Незыблемые выси (ЛП)

— Снаружи ужасный туман. Я дважды прошел мимо насоса, пока его нашел.

Он поставил воду греться, вместе с Иолой прочел сообщения и пересказал их Хейвуду и Кашкари.

— В ту ночь, когда мы с Фэрфакс оказались в пустыне — ночь, когда я вызвал феникса войны, — регент устроил закрытое совещание со своими приближенными. Потом они совещались еще несколько раз, также он встречался с нынешним инквизитором. Очевидно, леди Калисту все еще держат в Инквизитории.

Учитель Хейвуд положил сцепленные руки на стол. Иоланте показалось, что он занервничал. До сих пор переживал о леди Калисте?

— Если ее безопасности угрожают, регент обязательно даст то, чего они требуют.

Мелькнула ли жалость в глазах Тита, когда он взглянул на Хейвуда?

— Романтично, конечно, но дело в другом. Боюсь, регент даст им требуемое, даже если леди Калиста будет в абсолютной безопасности — в силу своей натуры Алект стремится хоть чуток погреться под лучами власти и могущества. Он не способен отклонить ни одну просьбу Атлантиды.

Кашкари нахмурился:

— Это все, что разузнал твой шпион?

— Есть еще кое-что. Пока ничего не оглашалось. Мои подданные ничего не подозревают, поскольку обычно я в столице не появляюсь. Они продолжают думать, что я в своей горной цитадели, учусь, как и подобает хорошему маленькому принцу. — Тит взглянул на Кашкари. — Но ты прав. Я ожидал куда большего. Уж не арестован ли мой шпион.

— Что нам теперь делать?

Чайник запел. Тит заварил чай и раздал печенье из жестяной банки.

— Разместимся на ночлег. На маяке есть пара гостевых комнат для уполномоченных и путешественников, выброшенных на берег непогодой. Одна из них уже занята. И раз уж мисс Сибурн, пока это возможно, должна воздержаться от скачков, вторую предлагаю отдать ей. Джентльмены могут остановиться на постоялом дворе в Дурнессе, это в двадцати верстах отсюда.

Упомянутые джентльмены пробормотали, что согласны.

Все выпили чай. Кашкари и Тит поговорили о бронированных колесницах, а Иоланта тем временем расспрашивала учителя Хейвуда о его жизни в Париже.

— Я очень полюбил булочную за углом. Их пирожные напоминают мне те, что мы покупали в кондитерской миссис Хиндерстоун. Помнишь ее?

— Разумеется. Одно из моих любимейших мест в Деламере.

— Внутри есть надпись, ты ее обожала, раньше там был книжный, теперь его уже нет, а надпись осталась.

— «Книги о черной магии можно найти в подвале, бесплатно. Обнаружив подвал, пожалуйста, покормите призрачное чудище внутри. С уважением, Е. Константинос».

— Да, именно эта. Ты всегда над ней смеялась. И всегда понимала, что это шутка.

Учитель улыбнулся, вспоминая ее малышкой. Сердце Иоланты сжалось.

— Вы ходили в кондитерскую, потому что там познакомились с леди Калистой?

— Нет, я просто любил наблюдать, как расцветает твое личико, когда ты ступаешь на порог. Те же лакомства продавались и в других местах, но для тебя магазинчик миссис Хиндерстоун был единственным. Ты обожала сидеть за одним и тем же столиком у окна и наблюдать за прохожими на Университетской аллее.

— Однажды мы туда вернемся, — в порыве пообещала она. — Как-нибудь, когда все закончится, мы попросим у его высочества особое разрешение вернуть ваше прежнее профессорское звание. Тогда вы снова сможете преподавать, и может, я даже буду у вас учиться, если сумею поступить.

— Давай и на это попросим особое разрешение, — подхватил Хейвуд, воодушевленный идеей.

Иоланта рассмеялась:

— А еще мы вернем свой старый дом. И все будет, словно… словно…

До нее дошло, как глупо звучат ее слова. Как можно притворяться, будто все по-прежнему, когда теперь они оба знают, что столь чудесный для Иоланты устроенный быт для учителя был источником боли и разочарования?

Он положил руку ей на плечо:

— Да, так и сделаем, если это вообще возможно. Те дни были счастливейшими в моей жизни. Я с трепетом вновь войду в Консерваторию, вернусь в старый дом, а вы все будете ходить на мои уроки уже повзрослевшие.

Иоланта взяла руки Хейвуда в свои, одновременно переполняемая радостью и печалью:

— Спасибо. Это здорово.

Некоторое время они молчали. И только теперь она поняла, что в лаборатории воцарилась тишина, а Тит с Кашкари смотрят на них, первый мечтательно и грустно, второй же…

Кашкари смотрел на нее с горечью.

Он быстро повернулся к Титу:

— Последние сутки тянутся бесконечно, я вымотался. Можно поскорее пойти в гостиницу?

— Конечно. Я перенесу тебя туда. Учитель Хейвуд, вы можете оставаться здесь сколько захотите. Я зайду за вами позже.

Хейвуд поднялся:

— Нет, сир. Сегодня вы и так совершили слишком много скачков. Я тоже иду. — Он еще раз обнял Иоланту. — Я так счастлив, что ты цела.

Она расцеловала его в обе щеки:

— Я тоже. До завтра.

Пока учитель и Кашкари ждали снаружи, Тит прижался губами ко лбу Иоланты.

— Я принесу тебе ужин, — пообещал он.

— Я уже поела, — напомнила она.

— Знаю, — пробормотал он. И еще раз поцеловал ее перед уходом.

* * *

Гостиница была простенькой и безвкусно обставленной, зато теплой и там прилично кормили — Тит уже имел возможность удостовериться в качестве еды, иногда покупая для себя суп и сэндвич.