Нф-100: Адам в Аду (СИ)

-- Да пару лет назад уже. Про прошивщика не скажу ничего пока -- вот когда увидим его работу, так сказать, в чистом виде, тогда можно будет о чем-то говорить... Но ты вот про технологию спрашивал, значит, -- и я, кажется, понял, как он это сделал! Ты когда ушел, я все смотрел на кристалл, смотрел, и вдруг понял -- он же течет! В смысле, на его поверхности образуется, так сказать, конденсат. Я сразу соскобчик сделал, значит, и на химию, и знаешь, что оказалось? Это самый настоящий растворитель, тот самый, которым наши замечательные прошивщики замещают воду при прошивке! Я сначала подумал, что такое, неужели недопрошитый, но не, какое там! Прошит как миленький, все на месте, все законсервировано, просто кому-то пришло в голову залить в полости нанотрубок растворитель и прошить, так сказать, по-новой. Почему получился такой цвет -- непонятно, но, похоже, цвет уходит вместе с растворителем...

-- Если кристалл повторно прошили, почему растворитель не вышел сразу?

-- А вот в этом я не до конца еще разобрался. Давление, может, а может и нет. У меня пока было мало времени, -- принялся оправдываться Емельянов.

-- Когда изготовлена подделка?

-- По тестам на органику -- старый, три года, а может и того больше, -- отрапортовал Емельянов. -- А что касается окраски, то я померил скорость вытекания растворителя, и из предположения, что скорость эта, значит, постоянна и неизменна, и что изначально растворитель занимал, стало быть, сто процентов свободного объема -- а это предположение, как ты понимаешь, может быть и неверно -- в общем, могу предположить, что кристаллу, а точнее, его новому окрасу, недели полторы. Плюс-минус пара дней. Но это гадание на этой... кофейной гуще -- слишком уж много предположений...

-- Хорошо. Разбирайся дальше. И докладывай.

-- Как всегда! Ты это, значит, не беспокойся! -- И Емельянов отключился.

Институт мозга представлял собой уродливое здание, построенное в середине двадцатого века. Массивные деревянные двери диссонировали с электронным доступом, но когда Бладхаунд приложил гостевой пропуск к сканеру, исправно открылись. Из комнатки при входе появился небольшой, в половину роста, робот-помощник. Краска на дешевом стеклянном колпаке почти протерлась, и Бладхаунд мог видеть, как бегают огоньки по его искусственным нейронам.

"Экспериментальные образцы приставили к делу".

-- Ваше имя, пожалуйста, -- сказал робот.

-- Бладхаунд.

-- Я провожу вас к господину директору. Идите за мной.

Робот покатился вперед, Бладхаунд пошел следом, по привычке запоминая дорогу. Интересно, эта консервная банка -- просто провожает, или следит? Бладхаунд сбился с шагу и нырнул в боковой коридор. Робот тут же возник рядом и покатился рядом с Бладхаундом.

-- Вы идете по маршруту, который удлинит ваш путь на тридцать два процента. Нам направо.

-- А если я захочу налево?

-- Гостевой доступ заблокирован. В случае попытки проникновения туда я буду вынужден подать звуковой сигнал. Вы можете сэкономить время и силы, вербально сформулировав ваш запрос. Если вам разрешен доступ в указанные помещения, я с удовольствием провожу вас туда.

-- К директору.

-- Мы с вами туда и направлялись, -- укорил Бладхаунда робот и повернул на лестницу.

-- Отделение бессмертия находилось в этом здании? -- спросил Бладхаунд, послушно следуя за электронным провожатым.

-- Не располагаю информацией.

Робот едва ли мог быть младше Тоши. Значит, времена, интересующие Бладхаунда, застал. Странно, ведь отделение не было секретной организацией, о нем есть информация в свободном доступе...

Наконец робот остановился перед старой деревянной дверью.

-- Ефим Всеволодович ждет вас.

Дверь распахнулась, едва Бладхаунд потянулся к ручке. За небольшим предбанником располагался просторный кабинет.

Ефим Всеволодович Молодцов стоял спиной к Бладхаунду, у окна, опираясь на тяжелый подоконник. Это был совершенно седой и прямой как жердь старик.

-- Здравствуйте, молодой человек, -- произнес он, медленно отворачиваясь от окна. -- Наслышан, наслышан о вас. Садитесь, пожалуйста. Кофе?

Бладхаунд сел в кресло у массивного стола.

-- Добрый день. Нет, спасибо. Удивлен, что наслышаны.

-- А как же! Бладхаунд! Я, признаться, иногда жалел, что работаете вы не на меня. У нас при больнице раньше была одна из крупнейших прошивочных мастерских. Прошивали много, в работу далеко не все шло, кое-что, бывало, продавали. За бесценок, конечно. Сейчас то, что не сгнило, стоит подороже, но... Вас очень не хватало.

-- Да, я помню, -- кивнул Бладхаунд. -- Эти кристаллы ничего не стоили.

Имени не было. Социальная больница, пенсионеры и пьянчуги, продавшие жизнь науке одни за горстку внимания, другие -- за бутылку водки.

-- Ну, не все же! Помните кристалл Руновой? Хорош ведь был, согласитесь!

-- Прошит слабо. Такое бы сырье Држецкому или Серову -- получилась бы стоящая вещь. Однако продать его дорого все равно бы не удалось. Нужно имя. Лейбл.