Нф-100: Уровни абсурда (СИ)

- Хватит болтать, Бэнгл! - крикнул Чипншпиллинг, у которого закончилось терпение. - Я здесь потому, что так было предначертано. Немедленно приступайте к работе!

- Чем я буду долбить кладку? Головой? На это способны только вы, сэр! А мне потребуются молоток и лом.

- Хорошо. Идите и принесите их. Ах, нет! Я пойду с вами. И если вы попытаетесь выкинуть какой-либо фортель - то я пристрелю вас на месте!

- А если случится осечка? - язвительно спросил Бэнгл. - На улице дождь, порох мог и отсыреть...

- А если нет?

- А если да?

- Секундочку...

Лорд еще раз слазил в пазуху и достал второй пистоль. Он взвел курок, взял оружие в левую руку и довольным голосом сообщил:

- Вот теперь вам точно не уйти от пули!

- А если оба не выстрелят?

- Молчать! - заорал Чипншпиллинг. - Вперед, за инструментом!

- Бушприт тебе в торчащий якорь! - приобщился к беседе попугай.

Оба участника оконного дела вздрогнули и посмотрели на Фунта.

- Как можно глубже, - добавило пернатое существо.

В этот полный драматизма момент над головой лорда вдруг поднялась выброшенная им ранее трость. Сделав в воздухе замысловатую дугу, она опустилась ручкой на шейную часть аристократического затылка Чипншпиллинга. Раздался тупой звук удара, попугай каркнул: "Батарея, пли!", и тут же грянул сдвоенный выстрел...

Когда пороховой дым рассеялся, Бэнгл ощупал себя и понял, что нисколько не пострадал. Оглядев гостиную, он заметил две дырки в деревянной двери, ведущей в кухню, тело лорда Чипншпиллинга, расположившееся в вольной позиции на полу; и Томпкинса с тростью в руке. Лицо матроса было перекошено, а из лысины на его голове явственно выпирала большая красная шишка. Попугай, выставив вверх обе лапы, лежал в клетке на спине и притворялся убитым.

- Вот так пускай в дом всяких лордов! - хрипло воскликнул Томпкинс. - Куда ни плюнь, везде одни мерзавцы, шланг от помпы им в рожу!

Попугай вдруг открыл левый глаз и громко сообщил:

- Не прошел!

- Что-что? - переспросил Бэнгл.

Фунт ничего на это не ответил, так как опять притворился убитым.

Томас, немного подумав, пришел к выводу, что надо что-то делать с Чипншпиллингом. Лорд лежал на животе, расставив в стороны руки и ноги. Нос его упирался строго в пол, и потому бакенбарды топорщились достаточно симметрично, никак не нарушая гармонию. Пистоли так и остались в руках, но уже не представляли опасности, потому что были однозарядными.

- И что теперь делать с этой обезьяной? - спросил Бэнгл.

- Были б мы сейчас где-нибудь на широте Тенерифа, то просто булькнули бы его в море, - ответил Томпкинс. - А здесь, я думаю, без констебля не обойтись. Но первым делом следует его связать. Вдруг он очнется. Я не удивлюсь, если у этого аристократического негодяя где-нибудь в заднице окажутся припрятанными еще несколько пистолей.

- Правильно, Джерри, - согласился Томас. - Беги за констеблем, а я его свяжу.

Бэнгл взялся руками за ноги лорда и перевернул его тело на спину. Из кармана широкого плаща Чипншпиллинга выкатилась небольшая серебряная монета. Томпкинс подобрал ее, повертел в пальцах и сказал:

- Шиллинг... Кстати, кэп, в столь поздний час констебля не найдешь даже с факелом. Я отдам этот шиллинг ночному уличному сторожу. За эти деньги он устроит своей колотушкой такой шум, что констебль прибежит сам.

- Хорошо, - согласился Бэнгл. - Действуй!

Томпкинс направился к выходу. Но на улицу он вышел не сразу. Сначала матрос нырнул в свою комнату, где надежно спрятал монету. Затем он сунул себе под мышку большую бутыль рома и сказал вслух:

- Буду я всяким сторожам шиллинги раздавать... Как же! И так все будет хорошо! Тем более, что ром, благодаря кэпу, достается мне бесплатно.

Через пять минут на улице послышался громкий стук колотушки. Спустя некоторое короткое время колотушек стало три. А еще через полчаса соседи прослушали ряд свирепых пиратских песен в исполнении Томпкинса и хриплого хора ночных сторожей, собравшихся со всех окрестных улиц. Когда к дому Бэнгла прибыли сразу два констебля, кроме капеллы Томпкинса они обнаружили там всех соседей, которым почему-то совсем не спалось в эту дождливую и холодную ночь.

Бэнгл, услышав неожиданно наступившую тишину, обратился к Чипншпиллингу, который уже пришел в себя. Лорд, будучи связанным по рукам и ногам, сидел на полу, прислонившись спиной к бюро.

- Ну, вот и все, - сказал Томас. - Сейчас констебль разберется, кто и куда должен входить и выходить. И после этого вы, сэр, узнаете, кормят ли завтраком обитателей бедлама.

Чипншпиллинг, презрительно скривив губы, ответил:

- Вы болван, капитан. Вы вмешались в предопределение и за это будете наказаны. Только наказывать буду уже не я...

Бэнгл пожал плечами, и пошел встречать констеблей.

* * *

Вечером следующего дня, сидя в пабе "Застрявший якорь", Бэнгл думал о вчерашнем безумном лорде. Помогал ему в этом Томпкинс, который выдвигал различные идеи, так как находился пока еще в более или менее здравом состоянии. Он говорил: