Нф-100: Уровни абсурда (СИ)

Другого варианта у Пафнутия не было и потому ему пришлось смириться. Но если б он услышал разговор, который состоялся без его участия и происходил между прихожанином и электриком, то вряд ли б согласился на эту тележную авантюру.

Пока Пафнутий грелся внутри машины, в которой его привезли, прихожанин (старый хрыч набожного вида) за углом хлева общался с электриком.

- Ты что, сдурел? - удивлялся Костян. - Ты зачем сюда ехал? Твоему попу в Донецк надо!

- Так здесь же рядом, - отвечал старый хрыч.

- Где рядом? - удивлялся еще больше электрик. - Это же Луганская область! Тут до Луганска - рукой подать. А Донецк в другой стороне находится...

- А я думал, здесь все вместе расположено, - чесал затылок прихожанин. - На глобусе, понимаешь, натыкано... Ну, ничего страшного. Главное, переехать на ту сторону. А там святой отец доберется как-нибудь. Мир не без добрых людей. Помогут.

- Пень ты старый! - констатировал Костян. - Чему тебя в школе учили?..

С финансовой стороной вопроса было тоже не все в порядке, потому что электрик за доставку запросил триста долларов.

- Да тут же ехать всего три километра! - возмутился Пафнутий.

- Правильно, - согласился Костян. - Каждый километр - сотня. Дело не в расстоянии. Дело в состоянии. А состояний у тела может быть только два: живое и мертвое. Хочешь доехать живым - плати. Да и то... Мало ли - тьфу, тьфу, тьфу...

Пафнутий вынужден был заплатить, сколько потребовалось.

Костян спрятал полученные деньги в ширинку своих ватных штанов и предложил священнику переодеться.

Свое пальто и норковую шапку святой отец сложил в чемодан, который Костян засунул в сено, служившее подстилкой, а сам переоделся в ватник, выданный ему возницей. На голову священника водрузили старую милицейскую шапку-ушанку без кокарды, а ноги обули в валенки. И с этим тронулись.

Серая замызганная лошадь еле тащилась по грунтовой дороге. Костян ее не погонял по той причине, что делать это было бесполезно. Быстрее двигаться она не могла не только физически, но и биологически. Мороз не беспокоил лицо отца Пафнутия, так как от холода его защищала добротная седая борода. Зато ляжки стали мерзнуть ощутимо.

Костян, дергая в нужных местах вожжами, периодически нырял рукой в пазуху, что-то из нее доставал и булькал горлом. Через некоторое время Пафнутий заметил, что от головы возницы начали исходить тонкие струйки пара. Он спросил:

- Сын мой, чем это ты там булькаешь?

- Я не твой сын, - ответил Костян, не оборачиваясь. - Я православный.

- Бог один, - сообщил святой отец.

- Я знаю, - кратко согласился возница.

- А раз так, то он велел делиться, - резюмировал Пафнутий.

Костян подумал немного и решил, что попутчик его прав.

- Ладно уж, - сказал он. - Холодно сегодня. Садись рядом.

Пафнутий живо перебрался вперед, уселся справа от электрика и взял в руки протянутую ему армейскую фляжку.

- Хлебай смело, - разрешил Костян. - У меня еще есть.

Пафнутий хорошенько отпил из горлышка и заперхал обожженным горлом.

- Это спирт? - просипел он.

- Не, - ответил Костян. - Самогон. Но крепость у него - семьдесят два градуса. Для себя же делаю. Как можно разбавлять?

- Ага, - ответил святой отец, пытаясь отдышаться.

- Вот только закусить ничего нету, - продолжил разговор Костян. - Надолго же не собирался. Скоро приедем. Главное - на разведчиков не нарваться.

Электрик сам приложился к фляге, привычно булькнул горлом и спрятал сосуд в пазуху. У Пафнутия почему-то вспотели пальцы на ногах, и ему вдруг захотелось, расстегнув верхнюю пуговицу ватника, запеть арию из какой-нибудь оперы.

- По асфальту если ехать, упремся в блокпост, - начал рассказывать Костян. - Нас там в любом случае не пропустят. Хорошо, если живы останемся... Стоят на этом блокпосту бандеровцы из батальона территориальной обороны под названием "Паляныця". Во время гражданской войны бандиты этим добрым хлебным словом проверяли людей на национальную принадлежность. Сказал правильно - украинец. Проговорил "Паланица" - москаль. Значит - пулю в затылок. И не имело значения, красный ты, белый или зеленый...

- Так может, нам надо было ночью ехать? - поинтересовался Пафнутий.

- Ты что? - удивленно воскликнул Костян. - Ночью они стреляют, не разбираясь. Тень увидели - бах! На фиг надо так рисковать? Ничего. Мы по проселочку проедем. Во-он за той рощей уже территория ополченцев. Там ты уж как-нибудь сам...

Костян снова достал флягу, и они от души хлебнули из нее. Пафнутию стало совсем жарко, и петь захотелось сильнее, чем раньше. Но он не стал этого делать, опасаясь бандеровцев из батальона "Паляныця", которые могли услышать его арии и пристрелить в затылок за то, что он не знал украинского языка.

Но на опушке рощи их ждал сюрприз. На дорогу из кустов вышла группа вооруженных людей и достаточно убедительно приказала остановиться. Рукава курток солдат красовались шевронами с написанным на них словом. И слово это было - "Паляныця".

Один из них, по-видимому, офицер, грозно спросил по-русски:

- Кто такие?