НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 10

Несколько недель спустя Денби вновь захотелось побывать в баре Френдли Фреда и пропустить пару пива. К этому времени они с Луарой уже помирились, но то был уже не прежний мир. Денби вывел автомашину, выехал на улицу и погнал к сверкающему огнями бульвару. Стоял чудный июньский вечер, звезды булавочными головками утыкали небо и сверкали над залитым неоновым светом городом.

Сосисочная, что строилась на углу улицы, была открыта. У сверкающего хромированного прилавка виднелось несколько посетителей, а у пламенеющей жаровни официантка переворачивала шипящие шницеля. Было что-то странно знакомое в том, как она двигалась, в ярком каскаде ее платья, в мягких, цвета восходящего солнца волосах, обрамлявших кроткое лицо… Ее новый владелец стоял в некотором отдалении, грузно склонившись над прилавком, и о чем-то оживленно беседовал с клиентом.

В груди Денби тревожно заныло. Он резко остановил машину, вылез и, перешагнув цементный порог, направился к буфетной стойке — кровь ударила ему в голову, в нем все напряглось, как перед боем. Есть вещи, мимо которых вы не можете пройти равнодушно, вы непременно вмешиваетесь, не задумываясь над последствиями. Он подошел к прилавку, где стоял хозяин сосисочной, и уже собирался, перегнувшись через стойку, ударить по толстой загорелой физиономии, кал вдруг увидел маленькое картонное объявление, прислоненное к горчичнице, на котором было написано:

Требуется мужчина…

От сентябрьского класса школы до сосисочной лежит долгий путь, и учительница, раздающая жареные сосиски, не идет ни в какое сравнение с учительницей, разносящей вокруг мечты и надежды. Но коли вам чего-то страстно хочется, вы любой ценой, но своего добьетесь.

— Я могу работать только вечерами, — сказал Денби владельцу сосисочной — Скажем, от шести до двенадцати…

— Что ж, прекрасно, — ответил тот. — Правда, боюсь, что я не смогу платить сразу помногу. Понимаете ли, дело едва открылось…

— Не беспокойтесь, — сказал Денби. — Когда мне приступить?

— Чем скорее, тем лучше…

Денби обогнул буфетную стойку, зашел за прилавок и снял пиджак. Если Луаре это не понравится, пусть катится к чертям. Впрочем, он знает, что дома будут довольны, ибо деньги, которые он здесь заработает, дадут жене возможность купить предмет ее мечтаний — новый кадилетт.

Он напялил на себя фартук, что вручил ему владелец сосисочной, и присоединился к мисс Джоунс, стоящей у жаровни с настоящим древесным углем.

— Добрый вечер, мисс Джоунс, — сказал он. Она обернулась, и ему показалось, что глаза ее вспыхнули, а волосы засверкали словно солнце, встающее туманным сентябрьским утром.

— Добрый вечер, сэр, — ответила она, и по сосисочной в этот июньский вечер прошелся сентябрьский ветерок, стало похоже, что после бесконечно длинного скучного лета наступил новый, полный смысла учебный год.

Перевел с английского Н. Колпаков.

ЕВГЕНИЙ БРАНДИС ПАРИЖСКИЙ КОММУНАР — СОАВТОР ЖЮЛЯ ВЕРНА

ПАСКАЛЬ ГРУССЕ

10 января 1870 года. Париж. Разъяренная толпа осаждает особняк принца Пьера Бонапарта. Раздаются возгласы: «Смерть убийце!», «Покончим с деспотизмом!», «Долой Наполеона Третьего!», «Всех Бонапартов на фонари!», «Да здравствует республика!» В толпу врезается конная полиция. Мостовые обагрены кровью. В рабочих предместьях возникают стихийные митинги.

В этот день двоюродный брат французского императора выстрелом из револьвера убил двадцатилетнего Виктора Нуара, сотрудника республиканской газеты «Марсельеза». Юноша явился к Пьеру Бонапарту в качестве секунданта своего друга Паскаля Груссе — с вызовом на дуэль.

На совести Пьера Бонапарта было немало бесчестных поступков и черных дел. Он жаждал славы и денег. Славу заменяли ему скандальные похождения в разных странах Европы, а денег катастрофически не хватало. Наполеон III стеснялся пускать к себе во дворец этого родственника и, несмотря на все домогательства, не предоставлял доходных должностей. Обиженный принц завидовал императору и ненавидел его. Но еще больше он ненавидел республиканцев. Желая выслужиться и получить доступ ко двору, Пьер Бонапарт занялся сочинением пасквилей на деятелей республиканской оппозиции и редакторов прогрессивных газет.

Оскорбительным нападкам представителя царствующей фамилии подверглась «Марсельеза», которую издавал талантливый публицист Рошфор, и корсиканская газета «Реванш», осмелившаяся критиковать самого императора и его ближайших сановников.