НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12

Пока Имант читал, Рина следила за выражением его лица. Имант читал жадно, залпом глотая страницы. Медленно вращающееся колесо успело сделать почти полный оборот. В воздухе висел ребячий гомон. Из соседней кабины, нависшей над ними, кто-то, шаля, бросил цветок. На колени Рины кружась упала огненная настурция - хрупкий гонец осени.

Имант опустил руку с письмом.

– Спасибо, Рина, - произнес он, - за то, что верите мне.

– Я не опоздала?

– Не знаю, Рина. Еще не знаю. Лучше, если бы Робин пришел вчера.

– Неужели поздно?

– Сегодня утром были получены первые обнадеживающие результаты. Мы на подступах к тому, чего сумел достичь Гуго…

Они помолчали.

– Я давно подозревал, что Гуго удалось расщепить кварки, - сказал Имант, - но у меня не было доказательств. И потом, все поведение гугенота… Простите! - смешался Имант.

– Гуго любил эту кличку. И мне она нравилась, - сказала Рина, вертя в пальцах настурцию.

Итак, в ту памятную ночь, когда произошел взрыв, Гуго Ленцу удалось расщепить кварки. Впервые в истории человечества был сделан шаг в глубины микромира, доселе неведомые. Установка взорвалась, и Гуго, как это видно из письма, подвергся облучению. Но на него обрушились не обычные жесткие рентгеновские гамма-кванты, вызывающие лучевую болезнь. Медики научились бороться с нею. Это было, как догадался Ленц, нейтринное излучение. Как известно, современные физические приборы не улавливают нейтрино, мельчайшие частички, лишенные электрического заряда. Эти легчайшие частицы, названные нейтрино с легкой руки Энрико Ферми, пронизывают толщу земного шара так же легко, как луч света - тончайшую прозрачную пленку.

Чуткая Люсинда, с которой доктор Ленц общался много лет, неплохо изучила Гуго - от его умственного потенциала и до структуры нервных клеток. Потому Люсинда сумела решить необычную задачу, поставленную перед нею Ленцем. Используя вариационно-прогностические методы, она вычислила время жизни Ленца, определила отрезок времени, который остался Гуго после взрыва установки и нейтринного облучения. При этом, конечно, предполагалось, что Ленц не будет предпринимать никаких попыток к лечению и вообще будет вести себя, как лодка, отдавшаяся на волю волн.

"Я решил пожертвовать собой, чтобы спасти остальных. Поверь, Рина, я решился на это не очертя голову, а лишь после того, как пришел к выводу: нейтринное излучение, возникшее при расщеплении кварков, опасно, но убедить в этом мир невозможно. Кто мне поверит, если нейтринное излучение сейчас уловить так же невозможно, как поймать в ладони лунный свет? Предположим, что я все же выступлю и скажу, что кварки нельзя расщеплять, по крайней мере до тех пор, пока не будет найдена защита от нейтринного излучения. А что скажут фабриканты оружия, жаждущие заполучить новый вид излучения, чтобы сделать лучеметы в тысячу раз смертоносней? Да мне тут же заткнут рот, объявят сумасшедшим, упекут в клинику. Что у меня за козыри в этой игре? До тех пор, пока физики научатся ловить нейтрино, может пройти немало лет.

Нет, рано расщеплять кварки. Общество, в котором я живу, еще не созрело для этого. Наука слишком зашла вперед. Наше общество безумно - оно может само себя уничтожить, люди торопливо хватаются за одно, другое, третье, не задумываясь о последствиях. Не знаю, как изменить общество. Я ученый, а не политик. Но все равно - в наше время преступно быть пассивным…" - Мне казалось, что для Ленца на всем белом свете существовала только физика, - задумчиво сказал Ардонис.

– Вы плохо знали его, Имант. Гуго всю жизнь был человеком с большой совестью, - произнесла Рина. - Он не мог без горечи говорить о загубленных душах Хиросимы, о японских рыбаках, попавших под радиоактивный пепел… Но Гуго всегда считал, что не дело физиков ввязываться в политику.

Ардонис разгладил ладонью конверт.

– Вы уверены, Рина, что Ленц поступил правильно? - спросил он.

– Не могу судить, но и осудить не в силах, - вздохнула Рина. - Но почему, почему он не открылся мне?

– Если бы Ленц открылся вам, случайно о его замысле могли узнать другие, и эффект свелся бы к нулю. Да и потом, разве могли бы вы сидеть, сложа руки, зная, что жизнь Гуго с каждым днем тает, как свеча?

– Не могла бы, - прошептала Рина. - Но остаток своей жизни я хочу посвятить делу, за которое погиб Гуго. Ни один человек на имеет права сидеть, сложа руки, и ждать, пока все полетит в тартарары.

Рина долго не решалась задать вопрос, мучивший ее. Наконец она спросила:

– Вы мне союзник, Имант?

– Союзник, - твердо ответил Ардонис.

– Я знала, - просто сказала Рина. - Но что же можно теперь сделать?

– Нужно, чтобы никто из физиков не сумел отыскать ключи, заброшенные Гуго Ленцем.

Рина бросила взгляд на Ардониса.

– А вам не жаль? - вырвалось у нее. Она понимала, чего стоила Ардонису эта фраза. Ардонису, для которого доселе не было ничего превыше научного честолюбия.