НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18

В истории нередко случалось, что на штурм неведомого отважно устремлялись фантасты и поэты, и лишь потом уже, расширяя плацдарм, завоеванный дерзким прозрением, в бой вступала оснащенная техникой наука Шиллер здесь — далеко не единственный пример Вспомним в этом же ряду ломоносовское

…Там

(в космосе. — В.М.) разных множество светов,Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков.
…Скажите ж, сколь пространен свет?
И что малейших дале звезд?

Тот же Михайло Ломоносов умел ставить такие вопросы в своих «космических» стихах, ответить на которые в состоянии лишь наше время: «Я долго размышлял и долго был в сомненье, — что есть ли на землю от высоты смотренье?» — пытливо вопрошает он. Исчерпывающий ответ на этот вопрос был получен только 12 апреля 1961 года… Нужно ли говорить о том, сколь принципиально важна была сама постановка вопроса? Ведь она заставляла стремиться к познанию, будила мысль. А, как заметил Хамза Ниязи, «наука — путь к любой заветной цели. Будь знанья — мы б и к звездам взмыть сумели!»

А чего стоит, скажем, классификация звезд по Редьярду Киплингу: «Одни как молоко белы, другие красны как кровь, иным от черного греха не загореться вновь». Любой астрофизик подведет ныне под эту классификацию строгую научную базу. Итак, и наука, и поэзия стремятся познать мир, но только различными способами, чтобы, говоря словами Вильяма Блейка, «в одном мгновенье видеть вечность, огромный мир — в зерне песка, в единой горсти — бесконечность, и небо — в чашечке цветка». Поистине здесь заключена целая философия, являющаяся Ариадниной нитью в работе ученого.

Литература во все времена утверждала единство человека с космосом, с мирозданием.

«Ночь, тайн созданья не тая гласит, что с нами рядом — смежность других миров, что там — края, где тоже есть любовь и нежность, и смерть и жизнь — кто знает, чья?» — утверждает фантаст в поэзии Валерий Брюсов. Как знать, не ускорилось ли бы в чем-то колесо прогресса, если бы в свое время математики и астрономы более внимательно вчитывались в его строки: «Бедный бред, что везде — скреп Эвклидовых тверд устой: столп, пошатнуть нельзя!».

Характерно, что тема фантастики, космоса, грядущих научных свершений поначалу, в глубине веков, едва прослушивается, но уже по мере приближения к нашим дням звучит все громче и громче. Что ж, все закономерно. По слову Н. Г. Чернышевского, искусство — учебник жизни. И поскольку жизнь беспредельно расширилась и углубилась, могут ли учебники оставаться на прежнем уровне?…

Стремление к звездам, не будем забывать об этом, вырастает из земли. Земля для нас — единственный причал, начало всех начал. Проникновенно сказал об этом Александр Твардовский в стихотворении «Космонавту». Речь идет здесь о первых днях войны, когда с «аэродромов отступленья» берут старт новички, отправляясь на смертельно опасное задание, в чем и подобны «разведчикам мирозданья».

Чуткий ко всему актуальному в поэзии и в жизни, А.Твардовский сумел уловить «космизм» и отметить его как весьма важное и современное явление в литературе — и не только в научной фантастике.

Эти примеры можно было бы длить и длить. Их немало и в творчестве писателей из социалистических стран. Вот строки из стихотворения венгерского поэта Дюлы Ийеша:

…Еще наступит час,
Когда и время, так высокомерно
И свысока глядящее на нас,
Мы так же просто подчиним себе,
Как подчинен был нами дикий конь,
И пустошь, и пустыня, и огонь.

Что это — фантастика поэзии или поэзия фантастики? Не будем спорить о терминах. Согласимся только, что в этих строках — сюжет целого научно-фантастического романа.

На примерах, приведенных выше, мы могли убедиться, что понятие «научная фантастика» охватывает гораздо больше жанров, чем это традиционно принято считать. И именно сейчас, в эпоху величайшей научно-технической революции, НФ все более интенсивно расширяет завоеванный плацдарм. Элементы научной фантастики мы находим и в поэзии, и в живописи как прошлого, так и настоящего. А в будущем? Мне кажется, именно «на стыке» жанров, в процессе их синтеза мы вправе ожидать в грядущем наиболее впечатляющих художественных открытий и свершений. Подобная стыковка жанров — явление закономерное, отображающее аналогичный процесс в науке достаточно сослаться, скажем, на проникновение молекулярной химии в биофизику, внедрение математики в науки, прежде от нее весьма далекие, и т. д. Этот процесс, в свою очередь, диалектически связан с ломкой привычных канонов мышления, разрушением устоявшихся представлений.

Весь этот процесс неизбежно ставит и будет ставить перед нами, наряду с прочим, все новые проблемы этики и морали.