НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 25

— Ну как? Пробирает? — оживленно осведомляется Проводок. — То-то! Дикобраз здесь несколько часов просидел, в чувство приходил и душеньку отводил… Да ты пей, пей, я непочатую возьму, тут их навалом.

— Любезный Чинганчгук! — провозглашает Писатель. — Я понимаю, что все ваши хождения кругами есть не что иное, как своеобразная форма принесения извинений. Я вас прощаю. Тяжелое детство, среда, воспитание, я все понимаю. Но не обольщайтесь! Я безусловно вам отомщу.

Проводник, который возится с новой бутылкой, произносит!

— Ну да?

— Да-да. Я — человек мстительный, как все писатели и остальные деятели искусства Разумеется, я не собираюсь с вами драться и тем более стрелять вам между лопаток… Я все сделаю гораздо тоньше. Я запущу под вашу толстую шкуру такую иголку, что вам свет будет не мил. В самый мозг! В центральную нервную!..

И в этот момент раздается телефонный звонок. Все вздрагивают, затем Профессор нерешительно берет трубку.

— Да… — говорит он.

Квакающий голос в селекторе раздраженно осведомляется:

— Это два-двадцать три-сорок четыре двенадцать? Как работает телефон?

— Представления не имею, — говорит Профессор.

— Благодарю вас, проверка.

Слышатся короткие гудки. Все глядят друг на друга, затем на телефоны. И вдруг Профессор поворачивается к спутникам спиной и быстро набирает какой-то номер. На лице его злорадство.

— Слушаю! — отзывается хрипловатый мужской голос,

— Извини, пожалуйста, если помешал, — говорит Профессор, — но мне не терпится сказать тебе несколько слов. Ты меня узнал, надеюсь?

Пауза.

— Что тебе надо?

— Старое здание, котельная, четвертый бункер. Угадал?

— Я сейчас же звоню участковому.

— Поздно! — ликующе произносит Профессор. — Я вне пределов досягаемости. Ты знаешь, где я нахожусь? В двух шагах! Я нахожусь в двух шагах от этого места, и ты ничего уже не можешь с этим сделать. Звони куда хочешь, пиши доносы, учреждай медицинские экспертизы, натравливай на меня моих сотрудников, угрожай — все что угодно и сколько угодно. А звоню я тебе, чтобы сказать: ты — подлец, и тем не менее я — в двух шагах от места. Пауза.

— Ты слушаешь? — говорит Профессор.

— Ты понимаешь, что это конец тебе как ученому?

— Переживу. Ради такого дела — переживу.

— Ты понимаешь, что тебя ждет тюрьма? Каторга?

— Перестань! Я же в двух шагах. Неужели сейчас меня можно запугать?

Пауза.

— Боже мой! — произносит, наконец, невидимый собеседник. — До чего же мы с тобой докатились! Прислушайся к себе. Ты ведь уже давно не думаешь о деле. Ты ведь даже не Герострат, ты… Ты просто хочешь мне нагадить, набросать клопов в мою кастрюлю с супом, и ты в восторге, что тебе это удалось… Да ты вспомни, черт тебя подери, с чего все начиналось! Какие идеи, какой размах! А сейчас ты думаешь только обо мне и о себе. Где же миллионы, миллиарды, о которых мы говорили, миллионы и миллиарды ничего не ведающих душ! Господи, да иди, иди! Кончай свою… гнусность. Но я тебе все-таки напомню. Ты — убийца. Ты убиваешь надежды. Сто поколений придут за нами, и в каждом миллионы людей будут тебя проклинать и презирать…

Профессор судорожно шарит по селектору, щелкает рычажками, но голос не умолкает.

— Наверное, сейчас тебе наплевать на мои слова. Ты чувствуешь себя на коне и ничего не соображаешь… Не смей вешать трубку! Дослушай, это касается уже лично тебя. Тюрьма не самое страшное, чго тебя ожидает. Ты сам себе никогда этого не простишь! Я знаю, я вижу, как ты висишь над тюремной парашей на своих собственных подтяжках…

Профессор с грохотом вешает трубку и некоторое время стоит, не оборачиваясь.

— Веселый разговор, — замечает Проводник и отхлебывает из бутылки. — Ах ты, тихоня!

— Не обращайте внимания, — говорит Профессор. — Просто диалог с коллегой. — Он подходит к столу, садится и берет у Проводника из рук бутылку. Рассматривает этикетку.

— Пейте, ребята, отдыхайте, — говорит Проводник. — Пейте, и последний бросок. — Он поворачивается к Писателю. — Ну, а ты что притих? Что ты там хотел мне сказать?

На Профессора он деликатно старается не смотреть.

— Да у меня как-то даже и злость пропала. От изумления, — отзывается Писатель. — Послушайте, следопыт, мы что — действительно в двух шагах от места?

— Ну, в двух не в двух… Близко.

Наступает долгое молчание. Потом Писатель вдруг объявляет:

— Знаете что? Зря мы все это затеяли. Ну его к черту! Я все это как-то не так себе представлял. Не пойду я дальше.

— Как так — не пойдешь? — спрашивает Проводник.

— А так. Вы идите, а я вас здесь встречать буду. Осчастливленных…

— Нет, брат, так не годится.

— А что? Там еще одна труба есть? — ехидно спрашивает Писатель. — Так это уж пусть Профессор… Теперь его очередь.

— Какая труба? Ты что плетешь?

— Это неважно, что я плету. Главное — что я дальше не иду. Была бы моя воля, я бы и вас… Как это Профессор квалифицировал? Благодетели? И вас бы не пустил.

— Да ты что? Спятил? Два шага осталось…

— Не в том дело, сколько осталось, а в том, сколько пройдено! — почти кричит Писатель. — Славно мы тут с вами пообщались. А до чего додумались!

— И до чего же вы додумались? — севшим от злости голосом осведомляется Проводник.